Так что, сидя на кофеине и сахаре и смоля одну за одной теоретически неканцерогенные сигареты, Рени осуществила то, что старые сетевики называли акису . Она обшарила сотни полузабытых банков данных, копируя обрывки сведений, вставляя фальшивые перекрестные ссылки в тех базах, защита которых давно устарела или ослабла. Ей удалось создать для себя и Ксаббу достаточно устойчивые фальшивые личности и, как она надеялась, даже систему подстраховки, на самый пожарный случай.
По ходу дела она узнала кое-что и о «Мистере Джи» — почему и муштровала Ксаббу все утро. У клуба успела создаться очень дурная репутация, и вмешательство в его дела грозило серьезными неприятностями уже в реальном мире. Несмотря на первоначальное свое нетерпение, Рени была рада, что Ксаббу уговорил ее подождать. Честно говоря, еще неделя на подготовку была бы не лишней…
Она перевела дыхание. Хватит. А то у нее разовьется синдром беспокойства, и она будет по пять раз проверять, закрыта ли дверь.
— Ладно, — произнесла она. — Поехали.
Они проверили напоследок свои упряжи, свисавшие с потолка путаницей лямок и шнурков, позволяющих сетевикам двигаться в ВР свободно, как в реальном мире, без опасения врезаться в реальную стену. Блоки подняли их, и Рени с Ксаббу повисли в центре комнаты, как пара марионеток в выходной день кукольника.
— Мои приказы выполняй, не раздумывая. Нам нельзя ошибаться — мы рискуем жизнью моего брата. На все вопросы я отвечу после. — Рени еще раз убедилась, что никакой проводок упряжи не запутается, и закрыла забрало. Вспыхнул экран, и ее окружила искристая мгла пустой сети. — И помни: хотя выделенный канал нам предоставляет Внутренний Район, а не клуб, когда мы окажемся внутри, лучше подозревать, что нас подслушивают.
— Я понимаю, Рени. — Голос Ксаббу звучал бодро — удивительно, если учесть, что за это утро она успела дважды предупредить его о слежке.
Рени взмахнула руками — и они отправились.
Ожидающая у входа во Внутренний Район толпа напоминала яркое шумное пятно. Многоязычный гомон ударил по ушам. Сообразив, что из опасения пропустить какую-нибудь улику, она сдуру повысила порог сенсорного восприятия, Рени шевельнула запястьем, и шум стих до приемлемого уровня.
После долгого стояния в очереди подпрыгивающая от нетерпения Рени добралась до дежурной на входе, вежливой и на удивление не придирчивой. Та просмотрела фальшивые удостоверения прибывших, после чего поинтересовалась, действительна ли еще причина визита, указанная в пакете.
— Да. Я пришел проверить здание, на которое к нам поступали жалобы. — Согласно личине, Рени работала на крупную нигерийскую компанию по программному обеспечению, очень плохо защищавшую свои архивы, а Ксаббу считался ее стажером.
— Сколько вам потребуется времени, мистер Отепи?
Рени поразилась: вот это доброжелательность! Она не привыкла к снисходительным бюрократам. Настороженно оглядев улыбающийся сим, она попыталась сообразить, а не марионетка ли это для особо вежливого обслуживания.
— Трудно сказать. Если проблема несложная, я могу и сам справиться, но вначале нужно провести полную диагностику.
— Восемь часов?
Восемь! Рени знала людей, которые заплатили бы несколько тысяч кредитов за столь долгий период доступа, — кстати, если у нее останется неиспользованное время, его стоит продать. Рени поразмыслила, не попросить ли больше — может, эта марионетка — как сломанный игральный автомат, который так и сыплет монетами, — но решила не искушать судьбу.
— Этого вполне достаточно.
Мгновение спустя они уже парили над самой землей на монументальной Привратной площади.
— Ты этого не понял, — сказала Рени Ксаббу по выделенке, — но только что ты видел чудо.
— Какое
— Бюрократа, который делает свое дело.
Бушмен повернулся к ней. Лицо дорогого сима, который Рени одолжила ради этого визита, озаряла полуулыбка.
— Это какое? Впускать замаскированных злоумышленников, прикрывшихся законным делом?
— Никто не любит клоунов, — огрызнулась Рени и закрыла выделенку. — Все чисто. Можем отправиться в любое место, кроме частных узлов.
Ксаббу оглядывал площадь.
— Толпа здесь не такая, как в Лямбдамаге. И здания более… своеобразные.
— Это потому, что мы ближе к средоточию власти. Здесь люди могут делать что хотят, потому что могут себе это позволить. — Мысль упала, как крошка горячего черного пепла. — Люди, которым все сходит с рук. Или им так кажется.
Стивен лежит в больнице в коме, а те, кто несет за это ответственность, наслаждаются свободой. Гнев вспыхнул в ней с новой силой.
— Пошли, глянем на Карнавал.
На Колыбельной было куда более людно, чем в прошлый раз. Улицу переполняли виртуальные тела. Растерявшаяся Рени втащила Ксаббу в подворотню, откуда было удобно наблюдать за происходящим.
Толпа с криками и песнями текла в одном направлении. Все это походило на парад; симы представали в сотнях причудливых обличий: раздутые, сжатые, с избытком конечностей, даже расчлененные на движущиеся в унисон части. Кое-кто из участников действа менялся буквально на глазах: огромные перепончатые крылья одной из лилововолосых тощих фигур превратились в трепещущие ленты серебряного тюля. Многие трансформировались ежесекундно: отращивали новые конечности, меняли головы, растекались и застывали гротескными формами, как вылитый в холодную воду горячий воск.
«Добро пожаловать на Карнавал, — подумала Рени. — Кажется, мы попали на слет фан-клубов Иеронима Босха».
Она перенесла бушмена на крышу, откуда было лучше видно. Кое-где над толпой виднелись транспаранты с надписью «Свобода!» или просто плывущие в воздухе надписи того же содержания. Одна группа демонстрантов превратила себя в ряд букв, составив слова «ДЕНЬ ПЕРЕМЕН». Хотя большинство симов были причудливы донельзя, они не отличались прочностью. Некоторые распадались на путаницу плоскостей и линий — явно случайно, — другие мерцали на полушаге, исчезая порой совершенно.
«Домашнее программирование, — решила Рени. — Самоделки».
— Думаю, это марш протеста, — сообщила она Ксаббу.
— Против кого или чего? — Он висел в воздухе рядом с ней — фигурка из комикса с серьезным выражением на примитивном лице.
— Думаю, против законов о воплощении. Вряд ли они так уж сильно страдают, раз могут позволить себе такой марш. — Она презрительно фыркнула. — Богатые детишки, обиженные на родителей за то, что те не позволяют им одеваться как вздумается. Пошли.
Они перелучились в дальний конец Колыбельной улицы, куда процессия еще не дошла. Здесь ясно ощущалась бедность. Многие узлы, казалось, еще поблекли со времени последнего визита Рени. По обе стороны улицы выстроились бесцветные контуры домов.
Перестук музыки привлек их внимание к недалекому тупику. Чудовищная реалистичность «Мистера Джи» в этом призрачном месте казалась еще более зловещей.
