старшего брата. И все же эльф был уверен в том, что инициатива пустить этот слух пошла именно от самого господина Кровавые когти.
Вольфганг фон Гирш не был просто веселым ребенком в теле взрослого — это оказалось лишь внешней личиной, под которой прятался истинный наследник семьи. Та меланхоличная улыбка и странные действия, которые все списали на «игру» — проявление его настоящего лица. Наверняка он выискивал взглядом своих подчиненных, которые ходили по городу и контролировали ситуацию. «Стоит проблеме дойти до его ушей — и ее уже нет» — вспомнились ему слова женщины. Он столь же ответственен и серьезен, как его брат, но скрывает это, чтобы сохранить репутацию Рудольфа.
Хиро посмотрел на своих спутников. Судя по лицам жрицы и вампира, они уже поняли то же самое, ведь они довольно хмуро смотрели на рыжего оборотня, которого к этому времени обсыпали кучей лакомств.
Сам же Вольфганг не понимал, в чем дело. Ему потребовалось немного времени и несколько изучающих взглядов, направленных на добрые лица продавцов, чтобы сложить паззл воедино. Догадавшись, он беспомощно улыбнулся.
— Вы…вам стоило промолчать.
Ему было приятно, что они узнали его, хоть он и не желал этого. Стоявшая рядом Миранна, кажется, после этих слов тоже все поняла. Сами же вулстраты только шире улыбнулись.
— О чем вы, молодой герр?! У нас в Вульфендорфе все жители щедры, даже к таким незнакомцам, как вы!
Мужчина засмеялся.
— Тогда благодарю вас за подарки. Обязательно расскажу друзьям, какие в Вульфендорфе щедрые маги.
Он посмотрел на обливи, стоящую рядом с ним, с каким-то странным выражением лица и затем улыбнулся, и она, немного смутившись, улыбнулась ему в ответ.
— Вулстраты правда щедрые, Ганс!
— Рад, что ты нас похвалила. — улыбнулся он, а затем повернул голову на Хиро и остальных и заметил, как они на него смотрели. — Ладно, нам пора идти дальше. Думаю, нам стоит где-нибудь сесть, чтобы съесть эту гору. Ну-ка, малышка, помоги мне.
***
Они сели неподалеку от площади трехлистного клевера, в одном из небольших парков. Здесь не было деревьев — лишь высокие цветочные кусты, которые отделяли скамейки друг от друга, и статуи из мрамора, видимо, великих представителей вулстратов.
Вулстрат щедро поделился подаренными ему лакомствами со своими спутниками, и, пока они жевали, снова грустно улыбнулся, как и раньше, что привлекло внимание Хиро.
— Вольфганг, прошу прощения за бестактность, но у меня есть к тебе один волнующий меня вопрос…
— М? В чем дело, милашка эльфик? — улыбнулся тот.
— Ты ведь…ну…ты сказал, что в детстве ударился головой, и поэтому у тебя такой характер, но…ты ведь…абсолютно здоров, верно?
Все затихли, не ожидав, что эльф поднимет эту тему.
Обычная веселая улыбка сошла с лица Вольфганга, и он нахмурился — неужели снова проявилась его настоящая личина?!?! — а затем он беспомощно усмехнулся.
— Вас надоумили жители? Или моя несовершенная игра?
— Нет, я заметил это не так давно по твоему поведению. — покачал головой Хиро. — Возможно, твой брат не видит этого, ведь он всегда занят, но мы провели с тобой в одной комнате уже больше суток, и ты всегда в поле моего зрения. Отец научил меня подмечать детали, и сейчас, увидев тебя в роли «здорового мужчины», я могу точно сказать, что веселый дурачок Вольфганг фон Гирш — еще одно твое прикрытие, еще одна личина.
— … - рыжий вулстрат опустил руку, в которой держал печенье, и вздохнул. Неожиданно он услышал, как рядом с ними некий музыкант тихо наигрывал известную мелодию на лире, а другой подыгрывал ему на флейте, и улыбнулся. — Пожалуй, в благодарность за то, что вы взяли меня с собой прогуляться, я спою вам одну не очень известную балладу.
Все подняли на него головы, не понимая, причем тут песня, но стоило ему начать, и они все осознали.
***
В краю далеком, под землей
Жил король — великий герой.
Кроме жены он имел сыновей.
И сей сказ о них — о судьбе двух детей.
Старший умен, интеллектом блистал,
Судьба его — трон, золотой пьедестал.
Младший же добр, дружелюбен и смел,
И брата однажды он превзойти сумел.
Когда-то близки и дружны они были,
Прогулки, истории — они все делили.
Но рок одной ночи все изменил:
Отец все разрушил — он их разделил.
«Править может брат лишь один,
Так пусть будет младший.» — Он так порешил.
И старший в унынии, сердце разбито.
«Но как? Почему? Откуда обида?»
«Я жил ради мира, старался, желал.
Зачем же ты брата во всем поддержал?
Чем хуже я? Где же твоя справедливость?»
Говорила улыбки его сей фальшивость.
Младший же был потрясен, понимал:
Сей выбор — ошибка. И он бы отдал
Все брату обратно, чтоб тот улыбался
И рядом всю жизнь он с ним оставался.
Однако судьбу невозможно узнать.
Так младший, желая домой побежать,
Чуть смерть не нашел он под колесом.
И стал он с тех пор городским дураком.
Горе, отчаяние, страх и надежда —
Для старшего все это так неизбежно.
Себя за слабость он все время корил:
«Я должен любить, но лишь боль брату причинил».
«Ведь он — моя кровь, так зачем мне престол
Если горе приносит? Удел наш тяжел.
Я лишь мира хочу; я хочу, чтобы брат
Счастлив лишь был. Он не виноват».
Не знал только он, что идея такая
Жила и у брата, его вынуждая
Скрыть правду, закрывшись за маской шута,
Всех близких сей ложью за нос водя.
***
— Конец. Ну? Как вам моя песенка? — улыбнулся он.
— …
Все продолжили сидеть в молчании. Под видом «песенки» Вольфганг рассказал их с братом историю от первого лица. Даже удивляло, как он смог симпровизировать так быстро — неужели у него есть талант к поэзии?
Теперь ни у кого не осталось сомнений, что этот вулстрат скрывал свою настоящую личность от всех, кроме своих подчиненных, даже от брата.
Почувствовав неловкость, вулстрат поднял глаза наверх.
— Править может только один из нас. Я сделал то, что должен был, как послушный младший братик. Теперь же моя цель — поддерживать его из тени.
— Это неправильно. — подала голос Миранна, сжав хлеб в своих руках. — Ты — это ты, так почему ты должен притворяться кем-то другим?
— Ты не права, Мира. — он положил руку ей на плечо. Всех сразу зацепил тот факт, что он обратился к ней не как обычно. — Я не притворяюсь кем-то другим. Мне нравится вести себя как дурачок — как
