стоит крик этого самого Главы.
— Это вынужденная мера, и я буду молится, что бы всевышний простил мне мои грехи — упрямо сжал губы фанатик — так нужно было для нашего великого дела!
— Ну раз для дела… — жестокость монаха немного притупила тот восторг, который я испытал от его профессионализма. Грязное это дело — разведка — завтра пойдёшь к мандарину со мной. Нужно приготовить богатые подарки, подбери что-нибудь из трофеев. Этот мандарин должен быть нашим до мозга костей! Макао я потерять не хочу.
— Будет — уверенно ответил монах — он любит деньги. В конце концов с божией помощью и вашим благословением мы сделаем это!
Завтра тоже тяжёлый день. Как бы не тяжелее самой битвы за полуостров. Я отвык договариваться и просить, а взятки так вообще никогда не давал. Уже много лет я решаю любые вопросы силой. Но похоже теперь мне предстоит освоить и дипломатию. Надеюсь у меня получится, иначе всё было зря.
Глава 18
Прав был монах, местный мандарин, который на удивление оказался очень молод, деньги любил. Принял он меня у себя в ямэни. Как пояснил мне брат Анатолий, такие комплексы есть в Китае в каждом уездном городе и сделаны они почти всегда одинаково. Императорским указом установлены обязательные компоненты комплекса, которые есть в любой ямэни: место для приёма посетителей, судейский зал, тюрьма, казначейство и оружейный склад. Это местный магистрат и по сути центр сосредоточения власти императора над отдельным районом страны.
Мандарин, а так же его помощники мую, тут и жили, так как были не местными. Согласно законодательству Китая, чиновники не имели права быть выходцами из местного населения. Борьба с коррупцией и землячеством на лицо во всей своей красе. Тем более, что все мандарины — манжурцы, как и сам император, представитель новой правящей династии. Завоеватели всё ещё пытались дистанцироваться от завоеванного народа, однако получалось у них это уже откровенно плохо, Китай переваривал любых захватчиков, постепенно превращая их в китайцев.
В смешной шапочке с шариком на вершине, в длинном халате, рукава которого были ниже запястий и в мягких, маленьких тапочках, китайский чиновник походил на подростка, которого одели в одежду не по размеру. Вся голова его была гладко выбрита, от чего впечатление, что я говорю с ребёнком, только усиливалось. Мандарин был очень надменен и важен, казалось, что его худые щёки сейчас лопнут от того, как он их надувал, чтобы показать свою значимость. Он молча слушал меня, старался показать своё равнодушие к происходящему, и ему это почти удалось, если бы не блеск в глазах, при виде сундука с дорогими подарками.
Замораживаться я особо не стал. В качестве подарков были выбраны меха калана, немного золотых украшений из трофеев, и пара арабских пистолетов, украшенных резьбой и драгоценными камнями. Никаких денег! Это же не взятка, а просто знак дружеского расположения!
Как и предполагал Анатолий, решить вопрос со сменой арендатора полуострова мандарин был не в состоянии. Решение таких вопросов в его компетенцию не входило. И тем не менее встреча прошла продуктивно, я ни грамма не пожалел, что потратился на покупку этого мелкого государственного служащего. От него тоже зависело много. Император далеко, высшие мандарины тоже, а этот тут, на месте, и именно он шлёт отчёты в Пекин. Отчёты и рекомендации. Ему тут на месте многое виднее, и к нему прислушиваются.
Португальцы успели достать всех, силой захватив полуостров, без разрешения строя укрепления и по сути ставя местные власти перед фактом каждый раз, как им хотели что-то поменять. Когда они прибыли в Китай в первый раз и попытались захватить колонии, их тут знали, как франков. С ними воевали, их не любили, именно из-за них Китай начал вести политику изоляции. Не добившись своего силой, иезуиты приняли другой план. Ребрендинг называется. Теперь купцы и монахи прибыли в Поднебесную уже мирно и как португальцы, всячески стараясь избегать упоминания о том, что проклятые франки — это они и есть. И на первых порах это проканало. Конечно, правда всё же раскрылась, но иезуиты уже успели закрепится на полуострове, щедро тратя деньги на покупку лояльности властей. И вроде всё хорошо, вроде наладился у них бизнес, но как говорится — осадочек то остался! А ещё осталось у китайцев острое желание вернуть свои территории и подмять под себя торговый бизнес.
Мои предложения императору были просты. Полуостров отходит Китаю целиком и полностью. Китайские военные занимают укрепления, на город распространяются китайские законы, за одним маленьким исключением. На Макао останется моя торговая фактория, и я получаю эксклюзивное право торговать с Китаем своим товаром и выступать посредником при торговле Поднебесной с другими Европейскими странами. По сути Макао так и останется единственным портом, куда разрешено заходить иностранным кораблям, получив особый статус, но уже как полноценная территориальная единица Китая. Я гарантировал защиту порта с моря от пиратства и захватчиков, а вот Китай должен был взять на себя береговую оборону и просто не мешать мне жить. Такой вариант должен был устроить императора более чем. Ну а я попросту не мог оставить на полуострове достаточно войск, для того, чтобы его удержать. Больше месяца плавания отделяли Макао от Форта-Росс, и ни о какой быстрой помощи в случае осады не могло быть и речи. Оставить же тут ирландцев Мура я не мог, это бы означало ослабление моей и так не великой армии. Вопрос в нехватке людей сейчас вставал как никогда остро.
Все три монаха оставались на полуострове, как и Карлос, с сотней бойцов и двумя фрегатами. У брата Анатолия была цель выковырять из Китая остатки иезуитской ячейки и занять их место в Пекине, а Карлос получил полномочия моего представителя, в решении вопроса аренды фактории и ведения переговоров о новом статусе полуострова. Солдаты Мура, которым «посчастливилось» остаться на китайском берегу, должны были пока осуществлять охрану побережья, используя португальские укрепления. Оба фрегата будут служить патрульными и посыльными судами, и (если не дай бог доведётся) средством эвакуации моих людей.
Починив полученные в бою повреждения, выгрузив привезённый с собой товар и загрузившись трофеями, мой флот отплыл к берегам Америки. Мы отправились домой, через несколько дней, после того, как иностранные купцы с остатками португальского гарнизона вышли с Макао. Португальцам знать о том, что на полуострове остаётся всего лишь горстка моих людей совсем не нужно, а то у них всякие нехорошие мысли могут появится. Пусть думают, что
