– Эй, Гнездилов! Серега!
Паренек оглянулся.
– Масло в системе проверь и аккумуляторы посмотри!
– Да знаю, знаю… – ответил он кому-то за дверью и, по-прежнему насвистывая, лихо, на одних руках, скатился по перилам вниз.
Так это дизель! – наконец сообразил Костя, отползая от громадины механизмов.
– Кирилл Васильевич, – удивленно сообщил по селекторной связи Гнездилов, – здесь люк открыт…
– Ну так закрой! – приказал невидимый Кирилл Васильевич и добавил несколько матерных словечек. – Давно говорил, заварить пора, да начальству виднее.
– А доложить куда повыше?..
– Ты, Серега, своими делами занимайся. Я сам доложу, – язвительно отозвался Кирилл Васильевич.
– Наши! – подскочил за спиной Кости Базлов.
Костя не успел ничего ответить, как Базлов уже шагнул к Белобрысому:
– Здравствуй, товарищ!
– Привет… – опешил Гнездилов и потянулся в кнопке селекторной связи.
– Да свои мы, свои! – остановил его майор. – Заблудились в лабиринте…
Глупо было прятаться за стеллажами, и Костя тоже вылез, проклиная доверчивого майора. Конечно, это был «нитридо-платиноид», трансмутант из жидкого металла. Кто же еще? Впрочем, проверить можно было только одним способом, но стрелять с ходу почему-то не хотелось – рука не поднималась взять и убить подростка, хотя бы и «нитридо-платиноида».
– Привет, – сказал он и убрал оружие за спину, потому что Серега Гнездилов от страха стал заикаться.
Еще бы, подумал Костя, из-под земли явились два чудика при полном вооружении. Я бы тоже в штаны наложил.
– Все-е-е… ра-а-а-вно на-на-до доложить, – выдавил из себя Гнездилов, глядя на них ошалелыми глазами.
Был он худощав по молодости лет, белобрысый, словно его мукой посыпали, с розовыми, как у поросенка ушами, и не очень уверен в себе.
– Конечно-конечно… докладывай, только без паники, – согласился майор Базлов и отступил на пару шагов, чтобы не пугать паренька.
– Ки-ки-рилл Ва-ва-сильевич, здесь два человека… говорят, военные, – поглядывая на них, с трудом произнес Гнездилов.
– Какие военные? – удивился Кирилл Васильевич. – А-а-а… ну да, ну да, должны быть военные диггеры. Наверное, заблудились со времен штурма. Спроси, они диггеры?
– Вы диггеры?
– Мы диггеры, – кивнул Костя, потому что майор Базлов в своем одеянии меньше всего походил на диггера.
– Диггеры, диггеры, – подтвердил Серега Гнездилов.
– Сейчас я спущусь, – строго пообещал Кирилл Васильевич.
Через мгновение на лестничной площадке стоял сухопарый человек неопределенного возраста в роговых очках и в желтом вельветовом пиджаке. Пиджак был надет на майку не первой свежести, из-под которой торчали седые волосы.
Несмотря на возраст, Кирилл Васильевич тоже ловко скатился по перилам вниз и представился:
– Главный электромеханик Жигунов. А это мой помощник – Серега.
Белобрысый Гнездилов испуганно кивнул, а Базлов радостно сказал:
– Да мы уже познакомились!
– Вы оттуда? – Кирилл Васильевич как-то неопределенно посмотрел на открытый люк – то ли не поверил, то ли скрыл удивление.
Лицо у Кирилла Васильевича было цвета кирпича, щетинистое, нос картошкой, глаза живые, нахальные и перебегали с Кости на Базлова, ничего толком не выражая, кроме возбуждения.
– Оттуда-оттуда, – подтвердил Базлов, держа тяжелый «пермендюр», как автомат, наперевес. – Плутали-плутали, еле вышли.
Только бы он на радостях ничего не сболтнул, подумал Костя. А то сейчас расскажет о том, что мы видели «протеиновых матриксов», как тогда поведут себя эти «нитридо-платиноиды», одному богу известно.
– Это первый случай в моей жизни, – признался Кирилл Васильевич и покосился на «пермендюр». – Еще никто оттуда не появлялся. Говорят, там люди гибли целыми взводами. Проваливались. Там же подземные реки! Люк лет пятьдесят назад прорезали на всякий случай. Но им так никто и не воспользовался. Мы туда, честно говоря, мусор сбрасываем. Серега вот все хотел разведать. Говорит, спусти меня на веревке, дядя Кирилл. А я ему: какая веревка? Что я потом моей свояченице Людмиле Владимировне скажу?! Карты нет, света тоже нет. Куда идти? Что искать?
– Ну да… – согласился Костя.
От главного электромеханика пахло то ли перегаром, то ли чесноком. Закусывать, чтобы начальство не учуяло, надо имбирным орешком, вспомнил Костя.
– А чего? – внезапно подал голос Гнездилов. – Слазил бы… Клад откопал бы…. эту, как ее?.. Библиотеку Ивана Грозного! Я поделился бы: вам, Кирилл Васильевич, как моему непосредственному начальнику, – одна треть. Одна треть нашей конторе и одна треть мне за риск и работу.
– Нет! Ну вы видели! – воскликнул Кирилл Васильевич, пересыпая слова матерком и хлопая себя по тощим ляжкам. – Кремлевский мечтатель! Тебе одни клады и снятся, а по ночам, между прочим, когда я дежурил, ну, еще лет десять назад, оттуда голоса раздавались и свет шел. Я пару раз сдуру люк открывал: «Ау!.» Никого! Только запах, как от дикого зверя. А ты: клады! Взрослых надо слушаться! Мало ли кто там бродит? Понял меня? Утащат – и поминай как звали.
– Понял… – отвернулся Гнездилов, молча соглашаясь с тем обстоятельством, что подземелье – опасное место, но по молодости лет ни на йоту не веря Кириллу Васильевичу.
– Ну вот то-то же! – веско заметил Кирилл Васильевич.
– Значит, нам повезло! – обрадовался майор Базлов. – У нас не было веревки, но мы спаслись.
Насчет «протеиновых матриксов» он благоразумно промолчал. У Кости отлегло от сердца. Здорово они маскируются под людей, дивился он, не отличишь. А с люком Кирилл Васильевич вообще загнул – ну кто может шляться ночами под Кремлем? Разве что террористы? И сам едва не рассмеялся своей шутке.
– Может, по такому случаю?.. – Жигунов выразительно щелкнул по горлу и поскреб кадык.
В глазах у него промелькнул странный огонь, который, впрочем, тлел в нем постоянно. Точно такой же огонек тлеет в каждом желающем выпить в дружной компании, угадал Костя.
– Да можно… – Базлов вопросительно оглянулся на Костю.
Если сразу не убили, подумал Костя, то почему бы и нет. Может, за разговорами что-то и выяснится? Рискнем.
– А что у вас есть? – спросил он, чтобы поддержать разговор, и почувствовал, как его губы раздвигаются в улыбке.
«Валяй Ваньку, валяй, – подумал он, – только обмани „нитридо-платиноидов“».
– Ну… обижаешь, – развел руками Кирилл Васильевич.
– Ладно, тогда с нас закуска, – пообещал Костя, надеясь на хабар-кормилец, и снова натянуто улыбнулся.
Он потом эти улыбки считал, как скупой ростовщик деньги. Не было у него возможности непринужденно улыбаться – ни в настоящем, ни в ближайшем будущем.
