бедра Фотиса, оседлав его таким образом. Второй рукой она уже гладила ремень, но произошла смена власти.
Фотис быстрым движением дернулся наверх, и уже он склонялся над ней, усмехнулся увидев ее удивленный взгляд. Он снял с нее рубашку, расстегнул лифчик дерганными движениями и освободил пышную грудь. Его губы стали ласкать загорелую кожу, иногда сменяясь языком. Было ощущение, что его поцелуи везде: за ухом, под шеей, на груди, на животе, под коленкой и даже под локтями.
Можно ли понять, что у него не было девушки? И да, и нет. Он не торопился снимать низ с них обоих, ласкал столько, чтоб агония страсти уже разгорелась. Но, возможно, он это делал, либо оттягивая самый главный момент, либо хотел показать девушке, что все, что происходит это важно, и он ценит девушку рядом и каждое прикосновение друг друга, а не только о себе думает.
Камилла от этих ощущений поплыла еще больше, начав тереться бедрами об его бедра. Он развязал шнуровку на ее юбке и стал зубами дергать трусы, белые, ярко оттенявшие ее загорелую кожу, простые, но с кружевными вставками.
— Давай, мы обойдемся без разодранного нижнего белья в порыве страсти. — Голос Камиллы был полушепотом. Аккуратно говорить, чтоб не разрушить волшебство между ними.
Фотис выдохнул шумно и почти трясущимися руками стянул с нее остаток белья.
Она, голая, с опухшими губами, пышной гривой волос, разметанной по подушке, немного влажной кожей, и прикрытыми глазами, в которых, кажется, сверкает янтарь. Это наваждение. Какие яркие глаза!
Фотис еще раз покрыл ее лицо трепетными поцелуями: веки, носик, щеки, уши, уголки губ. А его руки по обе стороны от лица мягко гладили виски девушки.
Камилла просунула руки к его брюкам, дернула все-таки за ремень, далее расстегнула ширинку и потянула за штаны. У нее пересохли губы, и она провела по ним языком. Фотис снова впился поцелуем в нее, потеряв контроль от этого зрелища.
Теперь, они уже оба лежали голые, сплетаясь конечностями, лаская друг друга руками, поцелуями, языком. Камилла качнулась и снова оказалась сверху. Подняла руки на верх, взъерошивая себе волосы и поймав восхищенный взгляд парня, который, казалось бы, готов молиться просто на ее образ, просто, потому что она смотрит на него, опустилась на него.
Это было горячее движение, как магма опоясывает поверхность после извержения вулкана. В какой-то момент двое потерялись в этом мире. В мыслях не осталось ничего, кроме ощущения, вздохов, поцелуев и прикосновений. Их запахи смешались в одно целое, как и тела.
Уже потом девушка лежала, прикрывшись простыней, закрыла глаза и просто глубоко дышала, а юноша рядом с ней взял ее ладонь двумя руками и целовал тыльную сторону, а иногда проводил по ней носом и губами, как кот, просящий ласки.
***
На Заре Зарождения
Двадцать первый день первого летнего месяца. Самый длинный день в году. День, когда солнце радует людей своим присутствием дольше обычного. В честь этого устраивают танцы, пляски, гуляния.
На острове Рокинос очень чтили традиции и праздники. Люди любили здесь радоваться, наряжаться, готовить угощения и играть веселую музыку, а также, танцевать.
С утра рабочие установили столы и шатры в парке около школы рыболовного искусства имени Рондоса. На столах были белые скатерти с золотой вышивкой, а между деревянными столбами были свободно натянуты цветные ленты и полотна. Там, где располагалась столовая сейчас много рук трудились над едой, чистилась рыба, овощи, пеклись пироги. Часть фруктов, овощей и напитков приносили сами люди.
Начало праздника планировалось на шесть вечера, открывался праздник речью главы поселения — Орестоса и далее музыкой. Играли на лирах, флейтах и арфах.
Леда проходила между столами и поощрительно кивала. Она слегка волновалась, так как ее попросили спеть на открытии праздника. И хотя она часто выступала, но небольшой страх всегда присутствовал. Тем более, тут на сцене она будет петь под музыкальные инструменты, а не просто так. Интересно, Софосу понравится? Она слегка пошлепала себя по щекам, отгоняя ненужные и дурные мысли. Ну, вот! Опять глупости лезут в голову.
До вечера еще было время, чтоб и успокоиться, и еще раз разволноваться, и сделать прическу, и нарядиться. Девушка сделала вдох-выдох, как к ней подбежали мальчики лет восьми — десяти, среди них был улыбающийся Роннис. Они остановились на нее, поблескивая живым интересом в глазах. Леда подняла брови и улыбнулась:
— Чему могу быть обязана такой компании?
Роннис торжественно поклонился, чем вызвал у нее еще большую улыбку, и представил ее своим друзьям:
— Это моя учительница! Ее зовут Леда и она из храма Ириса, видите, я правду говорил.
Мальчики смотрели задорно, у кого-то появился нахмуренный взгляд. Видимо очень хотели, чтоб оказалось так, что Роннис врал. Но нет, мальчик рассказывал правду про то, что его учила прекрасная беловолосая жрица.
— Это твои друзья? — спросила она ученика.
— Да.
Мальчишка быстро всех представил, правда Леда не запомнила сразу семь имен и слегка кивала по инерции. Тут она вспомнила, как усредно в последнее время старался заниматься Роннис и ехидно посмотрела на него.
— Я сейчас пойду за цветами, собрать композиции на столах для украшения. Поможешь мне переносить вазы и срезать стебли? — она протянула ему руку ладонью вверх.
— Да, конечно! Парни, долг зовет! — он резко по-серьезному ответил друзьям, отчего стало еще смешнее, и схватил руку Леды. Она сжала его ладошку, направляясь к парку Жизни, где росли цветы. Скрывшись за углом, Леда отпустила Ронниса и посмотрела на него. Мальчик был так сосредоточен, что казалось не дышал.
— Ну все. Похвастался? Прошел под ручку? Смотри, дышать не забывай.
— Я не знал, что это так страшно, идти за руку. — Он покраснел и протер свои глаза.
Леда рассмеялась в ответ.
— Эх, ты такой малыш еще. Давай расти, набирайся смелости. Как за ровесницами то бегать собираешься?
— Если они будут такие же красивые как ты, видимо никак. Помру одиноким.
Тоскливое выражение на его лице стало даже комичным, что Леда смеялась уже не скрываясь. Роннис удивленно посмотрел на нее, понял, как глупо выглядит и заулыбался тоже.
— Я надеюсь, что тот, кого ты полюбишь, он так робеть не будет, прям как дурак. Как я!
— Иногда ты такой маленький, а иногда разумный.
— Разумный не зависит от возраста.
— Тоже верно. А теперь давай срежем светлые розы с этого куста, только осторожнее, они в шипах. Ирисы оттуда. — Она указала на куст в другом конце сквера. — И пионы.
Они в течении часа срезали аккуратно цветы и относили их к столам. Роннис наливал
