однако через какое-то время после закрытия участков вновь наступило затишье, не менее тревожное, чем раньше. По результатам исследований, проведенных неделю назад, мы побеждали с полуторным отрывом. Согласно опросам избирателей на участках – побеждали, но разрыв незначительно сократился, и теперь предстояла бессонная ночь проверки и анализа данных от наблюдателей за подсчетом голосов.
Первые цифры пришли в одиннадцатом часу вечера, но даже к двум ночи картина еще не казалась ясной. На беспрестанные звонки шефа мы отвечали неопределенно, говоря, что все хорошо. Это его не успокаивало. На нескольких участках мы получили второе место (девочки тут же разбирались, что проделала команда оппонента в этом районе, мог ли руководитель участка зависеть от кого-то и тому подобное), на некоторых разрыв был в нашу пользу, но не слишком убедителен, на других побеждал оппонент, мы же занимали там последнее место, однако причина была в подконтрольных ему комиссиях.
В третьем часу в очередной раз позвонил шеф – один из кандидатов предложил продать свои договоренности с комиссиями. По его словам, это могло повернуть результат в нашу сторону. Пока же, по его данным, мы проигрываем, получая второе или третье место. Шефу это обошлось бы в полмиллиона, деньги следовало привезти сейчас же.
– Он блефует, – с улыбкой говорил в трубку начальник штаба.
– Он говорит, что мы проиграли! – Даже в нескольких метрах от трубки было слышно, как кричит шеф.
– Я тебе говорю, он блефует! – услышал шеф такой же спокойный голос.
– Ну смотрите, головой отвечаете! – проорал он и бросил трубку.
К четвертому часу ночи наметилась твердая динамика – мы шли впереди, голоса были подсчитаны на одной пятой всех участков.
– Похоже, не придется нам поднимать скандалов, – сказал я, глядя в покрасневшие глаза начальника штаба.
Один за другим поступали данные об участках, где мы лидировали, а главный оппонент занимал третье место. Я велел публиковать их в наших СМИ исключительно с заголовками об уверенной победе шефа и третьем месте кандидата от наци, хотя по общему подсчету он явно занимал второе.
К утру оставалось всего несколько участков, голоса на которых еще не сосчитали – и здесь мы занимали последнее место из-за глав комиссий; номера их телефонов уже давно красовались в записной книге начальника штаба.
– Зачем тебе это надо? Ради чего стараешься? Завтра нас объявляют победителем, и ты себя в этом городе поставишь в очень неудобное положение. – В трубке что-то отвечал глава выборного участка. – В общем, думай, мы мониторим данные…
Таких разговоров он провел до десятка, и к утру результаты спорных участков резко изменились, цифры приблизились к общей картине призовых мест.
– Теперь можно и поспать, следите за доставкой бюллетеней в центральную комиссию. – Начальник штаба сладко потянулся.
Мы спали посменно, контролируя регистрацию результатов в центральной комиссии, поскольку в дороге с бланками голосования также могло что-то произойти. В середине следующего дня служба безопасности доложила, что все наблюдатели, охранники и бойцы оппонента распущены, и это значило, что он смирился с результатом.
– Расслабляться все равно пока не будем, – довольно зевая, обронил начальник, – наберу лидера…
«Ну… Поздравляю!» – пришло сообщение от журналистки. Как и многие, она знала, что в случае нашей победы я займу место шефа в городском совете и начну новый карьерный виток. Уже давно это событие куда сильнее волновало мое окружение, чем меня самого. «Еще рано, пусть объявят в официальном сообщении», – ответил я. «Нет, все – теперь ты совсем важный человек!» Я давно отметил, какое большое значение она придавала положению и статусу, и сейчас снова думал, кто ей больше нравится – я нагишом на пляже или при галстуке и в совете города? Мне нравились оба варианта одновременно, но я был бы спокойнее, если б она принимала меня вне зависимости от положения в обществе.
Мы победили. Первые три дня после выборов я спал, ел и принимал поздравления с результатом – новым местом для шефа и для себя. Мы никак не оговорили рабочие графики после выборов. Что делать теперь, куда и когда идти, было неизвестно, но пока это меня не слишком волновало. В то же время моя журналистка еще была занята – занималась репортажами из других округов, где выборы пока не признали состоявшимися, а по вечерам писала аналитические обзоры. За выборный период ее публикации стали очень популярными, и она закрепляла результат – выступала в телевизионных шоу с экспертным мнением. Мы не спешили выходить на улицу, взявшись за руки, но вечерами уже ходили в кафе и задерживались друг у друга в гостях. А если кто-то нас все же замечал вместе, мы, смеха ради, принимались выдумывать возможные объяснения со своими шефами, смакуя самые невероятные детали воображаемых ситуаций.
Все это время я находился в ожидании нового свершения, и это было приятное чувство неизвестности, которую хотелось познать. Возможно, на меня должны были лечь более значимые функции в городских структурах, возможно, мне бы пришлось больше работать в столице, а схватка с главным оппонентом должна была бы перейти на иной уровень – я ждал частых эфиров на республиканских телеканалах. В любом случае перспективы были очень интересными, и я чувствовал небывалый подъем; его подкрепляли встречи с незнакомыми людьми, которые прямо на улице поздравляли меня с победой и высказывали свое видение нашей будущей политики.
Спустя несколько дней я позвонил шефу, но его телефон был отключен. Все с пониманием относились к такому отдыху и обсуждали скорое торжество по случаю победы, начальник штаба советовался с выбором ресторана.
Наконец дата и место были назначены. Я долго, словно растягивая удовольствие, приводил себя в порядок, гладил костюм. «Может, приехать и мне, сделать фоторепортаж?» – спросила журналистка. Я представил ее лукавое лицо и улыбнулся. Следовало разобраться со своей дальнейшей судьбой и отправляться вдвоем на отдых, а для этого я должен был с шефом подтвердить все договоренности, хотя сегодня этот разговор я начинать не планировал. Много пить не хотелось, поэтому я поехал на машине и скоро оказался у ресторана на берегу моря. Несмотря на осеннюю прохладу, я не надевал пальто и, поеживаясь, быстро дошел до ярко светящегося входа.
Зал уже был полон сотрудниками штаба, журналистами нашего телеканала, главами городских ведомств, что помогали в работе. Я здоровался с каждым. С лиц сотрудников исчезло напряжение, державшее всех почти год, женщины впервые за долгое время выглядели по-настоящему нарядно. Глядя на них, я понял, что последнее время мы просто не успевали жить, ну а теперь каждый рассчитывал на какую-то новую ступеньку в карьере, все светились
