развращенных, знаете ли. И чем больше власти, тем больше разврат.
Водитель вздохнул.
— С этим не могу не согласиться.
Он снял с зеркала заднего обзора четки, зажал их в правой руке и дальше уже ехал с ними, время от времени ловко вращая меж пальцев. Невольно следя за их взмахами, Юки разглядела на тыльной стороне ладони таксиста мутно-синие татуировки, но спросить про них не решилась.
Автомобиль, наконец, покинул вокзал и влился в густой поток других машин. Водитель больше не разговаривал, а только клацал своими четками, да время от времени глухо поругивался на других водителей совершающих, по его мнению, сомнительные маневры. Спустя час неторопливой езды и еще более неспешных стояний в пробках они свернули с оживленной дороги в двухполосное ответвление, оттуда в тенистый скверик и там нашли пустую, почти развалившуюся подворотню. Въехав в нее, они очутились в глухом и очень тихом дворе. Здесь не было ни машин, ни людей… На веревках, прямо во дворике сохло белье, у фундамента росла трава, а у одинокого подъезда на лавочке спал жирный белый кот.
— Я подожду вас здесь, — прошептал водитель и заглушил мотор возле старой, такой же как и сам дворик, детской песочницы с грибком-мухомором вместо крыши. — Только недолго.
Сестры вышли и, недоуменно озираясь, поднялись на крыльцо подъезда. Сверили адрес: облупившаяся, местами проржавевшая табличка уверяла, что они на месте. Юки в очередной раз оглядела дворик… Что-то было в этих пятиэтажных домах, заключивших их в узкий колодец, архаичное, вырванное из прошлого, так, если бы они перенеслись из современной Москвы в Москву шестидесятых годов прошлого века. И не только в домах. Белье на веревках, деревянная песочница, старая облезлая лавка с котом… Все это можно было бы встретить в провинциальном, умирающем городе, но здесь, в центре страны, когда соседнюю улицу рассекали новенькие автомобили на магнитной подушке… Вся суета мира осталась за стенами дворика, тут же — чистая, умиротворенная тишина. Юки подумалось вдруг, что эта зона может быть тоже воспоминанием Земли. Ее очередным сном, в который они погрузились. Во всяком случае это все объясняло. Только вот как это свершилось — оставалось тайной.
Кот проснулся, громко муркнул, спрыгнул на землю и пошел к раскрытой, подпертой снизу куском кирпичины, двери. У самого порога он встал и оглянулся на сестер так, будто приглашал войти и снова громко муркнул.
Едва они вошли, как дверь за их спиной тут же захлопнулась. Юки обернулась и почувствовала, что кто-то резко схватил ее за руку — это Эйра, тоже вся вздрогнув, схватилась за сестру.
— Ты видишь его?.. — замирающим голосом спросила Эйра.
— Кого?
— Кота.
Юки всмотрелась в темноту пристальней. Глаза постепенно привыкали и из сумрака проступили силуэты лестницы с крутыми ступенями и прямоугольник двери в первую квартиру. Возле нее белым пятном сидел кот и помахивал пушистым хвостом. Когда сестры подошли ближе, кот лениво приподнялся и засеменил вверх по лестнице.
Поднимаясь вслед за котом, Юки обратила внимание, что окна лестничного пролета были заклеены зеркальной пленкой, оттого внутри и было так мрачно. На третьем этаже у квартиры номер восемь кот остановился, встал на задние лапы и вальяжно почесал когти об обшивку. Закончив разминку, он сел на свой мягкий хвост и в новый раз громко муркнул. Секунд через пять дверь щелкнула и беззвучно отворилась. Осторожно глянув в большую щель, Юки поежилась: внутри было не только темно, но и холодно.
— А можно свет включить? — вдруг неожиданно для самой себя спросила Юки у кота. — А то темно…
Кот ничего не ответил, но свет в прихожей — вполне обычной, московской прихожей, — зажегся тот час же. Котейка сидел в конце квартирного коридора и, дождавшись пока сестры переступили порог, свернул налево. За углом отворились комната, большая и обставленная со стариной. Не было ни дивана, ни стульев, а только шкафы с полками, бюро, комоды и всякая другая мебель, в которой обычно хранят вещи. Разная, но одинаково деревянная и притиснутая друг к другу так плотно, что загораживала даже окно. То там, то тут, то на полке, то на лакированной крышке стояли оплавленные толстые свечи. Штук десять, не больше они были расставлены по всей комнате и светили так ярко, что в их свете рассмотреть комнату не представляло труда. А посмотреть было на что.
— Кунсткамера, — прошептала Юки, медленно оглядываясь.
— Не. Больше похоже на кабинет антиквариата, — ответила Эйра. — А где кот?
Действительно, белобокий проводник куда-то пропал. Юки заозиралась предметнее и, к собственному удивлению, нашла его в виде керамической фигурки на одной из полок. Она подошла, но брать в руки не стала, а присела немного, чтобы лучше разглядеть. Кот, величиной с кулак, стоял на задних лапках, а передними как бы ловил невидимую бабочку. Его шерстка, изгибы тела, даже когти с глазами смотрелись так натурально, словно кот сейчас, действительно, оживет.
— Ой! — Вскрикнув, отпрянула Юки, поскольку кот повернул к ней мордочку, склонил голову набок, присматриваясь и хитро сощурив голубые глаза.
— Ну, вот вы и пришли. Юки? Эйра? — кот перевел взгляд на столбенеющую Эйру, выдержал ее с секунд десять, и встал на все четыре лапы, повернувшись к ним полностью. — Деньги принесли?
Сестры не отвечали. Юки судорожно перебирала в голове варианты, отчего фарфоровый кот может заговорить. Шинотропная галлюцинация? Отравленная газировка таксиста? Действие газа уже здесь в доме? Мастерский гипноз? Что?!
— Сестрички, очнитесь, — по-стекляному блестящий котик улегся на брюхо и свесил передние лапы с полки. У Юки в это мгновенье пронеслось в голове, как-де он не страшится упасть и разбиться вдребезги? Ей отчетливо представилось, как котик, влекомый неудалимой силой тяготения соскальзывает, упирается задними лапками в лакированную полку, пускает в ход когти, но все равно соскальзывает и, фарфоровой кружкой, бьется об пол.
— Стой, хватит! — вдруг запротестовал кот, но не успел и подняться, как полетел белым камнем вниз. Юки тут же закрыла глаза, ожидая трескучего удара и перезвона осколков, однако вместо этого об пол ухнуло глухо, без звона. — Прекратите меня ронять! Иначе я вам паспортов не дам!
— Как… Вы это делаете? — Изумленно выдохнула Эйра. — Великолепная маскировка!
— А ВЫ как ЭТО делаете? — Кот поднялся на задние лапы, оглядел себя, как бы подсчитывая иглы пучков шерсти, стряхнул пыль с плеча и, важно подбоченясь докончил: — Поставьте меня на место! И не смейте больше ронять!
Когда Эйра водрузила его на прежнюю полку, кот уселся на сложенный хвост и поманил сестер обеими лапами. Когда они приблизили свои лица, прошептал:
— Деньги кладите вот сюда, — он указал
