убедиться Энтони.
— Конечно, нет! Напротив, я очень рад, что вы решили провести время вместе. К тому же… сегодня у меня совсем немного дел. Ко мне явится один деловой партнер, так что… делать тебе здесь сегодня нечего. Погода замечательная. Куда отправитесь?
— Погоняем на великах.
— Славно-славно!
— Деловой партнер, дядя? Я раньше не слышал, чтобы у тебя были деловые партнеры.
Альбедо неловко посмеялся.
— Почему бы им и не быть? Думаешь, у меня нет партнеров по бизнесу?
— Никогда их лично не видел, — пожал плечами Энтони, явно не придавая происходящему большого значения.
— Напоминаешь мне Хоакина.
— Мистера Мартинеса? — Энтони вскинул брови. — Чем это?
— Научный склад ума. Всему требует доказательств. Хоакин Мартинес сам ни во что не поверит, пока лично это не увидит.
— Я думаю, это вполне разумно. Разве, нет? Искать всему объяснение. Я об этом. Давай помогу?
Энтони решил помочь с разгрузкой новых ящиков. Там оказались рыболовные снасти и крючки. Альбедо возражать не стал. Энтони понимал, что посетителей в ближайшее время в «Глубоководье» ждать не стоит. Сапфировое море закрыто. Доступ к воде запрещен. А их дело держалось на плаву только благодаря морю. Энтони надеялся, что закрытие моря на долго не затянется, и «Глубоководье» не разорится. Но с деньгами им точно сейчас будет туго.
— Видишь ли, Энтони, — Альбедо занимался приготовлением коктейля, — не все в нашем мире может поддаваться пониманию и разумному объяснению.
— Но объяснение быть должно. Пускай оно будет безумным, странным, кошмарным… да каким угодно! Но ведь ничего не случается просто так! Причина. Она есть у всего.
— А вот здесь, ты, пожалуй, прав, Энтони. Причина имеется. И главная проблема заключатся в том, чтобы найти истинную из всех.
— «Истинную»?
Энтони чувствовал, как их разговор уходит совершенно в другую степь. Он все еще выглядит непринужденным и бытовым, но Энтони ощущал скрытый подтекст.
Он и Альбедо говорят о том, что происходит сейчас. Об этих ужасных событиях, с которыми столкнулся Перламутр-Бич. Вот только дядя не обозначает тему разговора так открыто и явно.
Но Энтони все прекрасно понимал.
— Мотивы могут быть разными. Одни порой маскируются за другими. Мы делаем что-то, потому что считаем, что знаем, зачем это делаем. Но на самом деле все совсем не так, как мы предполагаем.
— К чему ты ведешь, дядя?
— Ты знаешь, почему Хоакин Мартинес занимается спасением морских животных?
Энтони никогда об этом не задумывался.
— Может, ему это нравится, — подал он плечами, — он с детства интересовался морским миром. Он живет у моря. И ему небезразлична судьба его обитателей. Может, он видит… в этих рыбах и тюленях… своих друзей? Семью?
— Ну, ты и загнул, Энтони! Но мне нравится ход своих мыслей! Понимаешь, Хоакин Мартинес в детстве очень любил свою медузу Джульетту.
Энтони поймал себя на мысли, что впервые слышит о чем-то подобном.
— Медузу?
— Да, это была синяя медуза. Очень редкая. Она обладала неким… сознанием. Интеллектом, если можно так выразиться. Хоакин ее дрессировал, как домашнего щенка. Джульетта умела плавать по подводными лабиринтам, которые он для нее строил.
— Вау! Никогда об этом не слышал.
— Но синие медузы вырастают. Они становятся очень большими. Они созданы для жизни в океане. Любой аквариум в конечном счете делается для них тесной камерой.
— И он ее отпустил в море?
— Да, отпустил. И больше живой ее не видел.
Энтони с самого начала догадывался, что история добром не кончится.
— Однажды, придя на Пляж, на место их встречи… о, да, Энтони, Джульетта приплывала к Хоакину. Они разговаривали. Он мог узнать свою подругу из тысячи других синих медуз подобных ей.
— И что же случилось?
— Случились… браконьеры. Слизь синих медуз — очень дорогой продукт. Они выловили ее и забили горбунами. Джульетта сопротивлялась. Одного даже серьезно ранила, оставив большой ожог. Но люди оказались сильнее. И задавили ее числом. Хоакин видел это. Своими глазами. И тогда он понял, что свободная жизнь в океане совсем небезопасна, пока в нее вмешиваются люди. И если другие люди не вмешаются в это, то морские животные продолжат гибнуть. Так он и стал защитником морских обитателей. И теперь выяснилось, что животных стоит спасать не только от людей, но и от…
Речь шла о том демоническом дельфине.
Энтони поспешил вмешаться, чтобы дядя не заводил разговор о жутком существе, спрятанном в подвале «Первой Лагуны»:
— Я не знал эту историю, дядя. Поразительно, если честно.
— Конечно, ты прав, Энтони. Хоакин любит морских животных. Это дело всей его жизни. Он не стал бы заниматься их спасением без большой любви к ним. Но эта любовь началась с Джульетты. У всего есть свои причины, более глубинные, более личные, сакральные. Понимаешь, о чем я, Энтони?
— Да, дядя. Кажется, теперь понимаю.
Этим он и займется сегодня. Энтони собирается отыскать истинные причины того, что происходит в городе.
Враг подал знак своего существования минувшей ночью. Он связался со Скальдом через радио.
Жуткий голос не выходил из головы Энтони: «…ибо они все в опасности… И ваши жизни тоже… Скоро Перламутр-Бич ждут большие перемены…».
Кто-то собирается… захватить город?!
Раздался звук колокольчиков. В «Глубоководье» появились Беатрис и Матео.
— Эрнандес!
Беатрис бросилась к Энтони и крепко его обняла. Он не помнил, когда Беатрис последний раз сама его так обнимала по своей воле. Наверное, никогда такого не было.
— Мы так за тебя переживали!
— Правда? — выгнул бровь Энтони.
— Добрый день, Альбедо! — поздоровался Матео. — Твой дядя звонил нам вчера. Сказал, что ты останешься у доктора Скальда Серпентеса.
— Звонил? — Энтони раздраженно взглянул на дядю.
Тот не успел ничего ответить. Энтони получил резкий удар в грудь. Это была Беатрис.
— Да, как ты только поспел сбежать из дома, Энтони Эрнандес?!
«Узнаю Беатрис. От нее такой подставы следовало ожидать. Сначала обнимет, а потом как врежет».
Впрочем, Энтони знал, что заслужил.
— Совсем с головой проблемы? Ты почему не думаешь о своем дяде? Он за тебя переживал, между прочим!
— Да, я же… позвонил потом! И извинился!
Беатрис снова нанесла ему удар по грудной клетке — Энтони покачнулся.
— Это было жестоко, безрассудно и эгоистично, Эрнандес! Твой дядя любит тебя. Он беспокоится за тебя. А ты позволяешь себе такое детские выходки.
— Беатрис…
И снова удар.
— Ай! А это за что?
— За то, что не связался с нами, когда тебе было плохо! Мы с Матео — твои друзья, Эрнандес, если ты еще не забыл. Друзья Мисы. Нам тоже тяжело. Ты совсем не думаешь о том, что другие тоже испытывают горе от потери, кроме тебя. Ведешь себя,
