что он позволял мне сделать в данном случае – это гидроизолировать гипс на руке и ноге. Дальше перед моим носом закрывали дверь в ванную. Подозреваю, что помимо гордости, мужчина… стыдился меня, так как снимать даже футболку при мне Вадим категорически отказывался.
Но вот, настал-таки день, которого с нетерпением ждали мы оба: Вадиму должны были снять гипс с руки полностью, так как закрытый перелом срастался быстрее, а на ноге поменять целостный гипс на облегченный и современный вариант, при котором можно было почти полноценно жить: передвигаться и мыться. В общем, день был буквально праздничным, потому, несмотря на заметно натянутые отношения между нами, я была в отличном расположении духа, когда выходила из офиса, чтобы отправиться к Вадиму и отвезти того в больницу.
Настроение не смог полностью омрачить даже резко разыгравшийся ливень, который, по закону подлости, разумеется, полил ледяной стеной, стоило мне выйти из здания. В машину я села уже заметно подмоченная, ощущая, как на спину с волос и с одежды капают холодные капли воды, а в ботильонах неприятно хлюпало. Печка прогрела автомобиль довольно быстро, потому настроение улучшилось, тем более, что когда я подъехала к дому Вадима, дождь уже не лил, а моросил.
Стараясь не обращать внимания на пронизывающий ветер, я плотнее укуталась в промокший плащ и с парковочного места добежала до подъезда. Мой вид Вадиму не понравился, но я вспомнила, что сейчас час пик, лужи, а времени до назначенного приема впритык, а если мы пропустим этот прием, это будет означать еще один день недееспособности мужчины. Потому не стала ничего слушать и коротко потребовала, чтобы Некрасов не капризничал. Тот поджал губы, посмотрел на мой воинственный взгляд и возмущенно отправился к лифту, постукивая костылями, с которыми за эти дни научился обращаться даже с загипсованной рукой.
На прием успели, и еще около часа я ждала в коридоре, с досадой посматривая на работающий кондиционер.
В общем, стоило мне продрогнуть до соплей, как настроение резво скатывалось вниз. Ко всему прочему начала болеть голова, и когда Вадим показался, наконец, из кабинета, единственное желание, которое у меня осталось, это не отметить событие, как я думала еще утром, а отвезти мужчину к нему и вернуться домой, где принять горячую ванну и завалиться спать, наглотавшись анальгетиков.
Уже в машине Некрасов с сомнением посмотрел на меня:
– Ты как? – задал он вопрос, который неожиданно вызвал лишь раздражение.
– Прекрасно, – ответила я с таким видом и тоном, что мужчина был вынужден нахмуриться, вновь поджать губы, сцепив челюсти, и отвернуться, что меня выбесило только больше, но я смолчала.
Уже у дома Некрасова, посмотрев на свинцовые тучи и ветер, что сбивал желтые листья с веток деревьев, выходить из разогретой машины мне категорически не хотелось. Но после пересилила это малодушное желание, посмотрев на все еще зафиксированную ногу мужчину и костыли, которые никуда не делись. Глубоко вздохнула, словно перед прыжком с высоты, и почти вывалилась на улицу, что оказалось неожиданно сложно сделать.
Поежилась на ветру, а после обошла машину и достала с заднего сиденья костыли, подав их Некрасову. Вместе с мужчиной прошла в подъезд, стараясь не морщиться от головной боли, проследила, как он поднялся по ступенькам и направился к лифту. Меня тем временем уже начало потряхивать, отчего я вновь куталась в мокрый плащ, от которого толку не было никакого.
Лишь когда Некрасов, наконец, открыл дверь своей квартиры, я решила, что свой долг выполнила, и хотела было попрощаться, но удивительно сильная хватка за мой рукав, что втянула меня в квартиру, заставила передумать. Не слушая моих возражений и возмущений, Некрасов не позволил отстраниться и приложил ладонь к моему лицу.
– У тебя жар, – прокомментировал он.
– Ничего подобного, – попыталась я возмутиться. Мечта о ванне и теплой кроватке еще не оставляла меня, и к ее исполнению я стремилась всей душой. А тут меня задерживают, что, разумеется, вылилось в негодование и нападки: – Пусти, Вадим. Я дому хочу, – в слабой, даже в жалкой попытке вырваться из захвата, взбрыкнула я, ощутив, как от каждого движения ломит едва ли не все мышцы в теле. – На сегодня я выполнила все договоренности. Теперь домой хочу, – всхлипнула я, а после позорно и громко чихнула, сложившись пополам и закрыв лицо руками.
Очень вовремя прикрывшись, кстати…
Мужчина терпеливо вздохнул, усадил меня на банкетку. Я все еще закрывала руками лицо по… позорной причине: с чихом, кажется, вся скопившаяся слизь растеклась по всей моей физиономии, потому оторвать руки и отрыть все это безобразие на всеобщее обозрение я просто не могла.
Пока я суматошно размышляла, где раздобыть салфетку и утереться, мужчина разулся сам, несмотря на то, что больная рука все еще слушалась его неохотно, а после демонстративно закрыл входную дверь на ключ. А сами ключи спрятал в карман своих брюк.
– Значит так, поступим сейчас следующим образом: ты, не разуваясь, идешь в ванную, там принимаешь горячий душ и переодеваешься в халат. Он новый, только сегодня достал. Где его найти, подозреваю, тебе известно, – произнес мужчина строго и деловито, пока я с паникой понимала, что не могу открыть рот даже чтобы возразить, и лишь зло таращилась на мужчину сквозь пальцы. Мой «угрожающий» взгляд его не впечатлил. Что неудивительно. Я бы тоже не впечатлилась на его месте. – Сегодня ты останешься у меня. Комнату я тебе выделю, какие-то лекарства у меня найдутся на первое время. И это не обсуждается, Рина! – резко оборвал он мою попытку рот все же открыть. – Либо ты сейчас делаешь, что тебе говорят, либо это придется сделать мне. Я теперь более резвый, знаешь ли, – развел он руками, язвительно улыбнувшись, и скосил взгляд на лангетку на своей ноге. – Дотащить одну упрямицу до душа, раздеть и засунуть под воду уж определенно смогу! Решай сама, – сложил он руки на груди, возвышаясь надо мной.
Пока я перечисляла в уме все известные ругательства, пришло осознание, что упрямиться действительно бессмысленно. Умыться необходимо в любом случае.
Потому послушно последовала в ванную, все еще лелея надежду, что сейчас умоюсь, и возмущаться станет в разы удобнее, что и собираюсь сделать!
Не сделала…
Уже в ванной, открыв холодную воду в раковине, чтобы умыться, я ощутила, что меня конкретно колотит, а руки трясет.
Тоскливо посмотрела на дверь из ванной, а после вздохнула и стала стягивать с себя мокрую одежду и залезла почти под огненный душ, который, к сожалению, не принес облегчения и не согрел, потому под водой я долго не пробыла и с
