В дверь тихо постучали, Тьерр пригладил волосы, проверил, нет ли на одежде следов его крови, и открыл. Бледный Люк смотрел больным взглядом, боясь задать вопрос о судьбе своей любимицы.
— Будет жить, — заверил Тьерр. — До утра пусть полежит в моей комнате, я за ней присмотрю. Утром я сам накормлю Мию и вынесу её на свежий воздух и солнце — ультрафиолет поможет избавиться от остатков отравы в её организме. Ей надо будет завтра отлежаться. Отлежаться на виду у людей, чтобы не повторилась трагедия! Я отнесу её к вольерам — там всегда дежурят мои помощники, в которых я уверен, и все собаки поднимут лай, если приблизятся посторонние лица.
Люк выдохнул, облокотился на косяк двери, спросил:
— Ты сам планируешь завтра быть не у вольеров?
— Я еще сегодня планировал уйти охотиться на волков, вы же позавчера отдали приказ зачистить лес от слишком большой стаи, и это абсолютно правильное указание. Однако сегодня всем было велено не покидать приусадебную территорию, пока идут допросы и обыски, поэтому с охотой не сложилось. Лорд, если ко мне у охраны больше нет вопросов, то я хотел бы заняться своими прямыми обязанностями. Я пойду в лес один, со сворой собак, не буду мешать вашему следствию и забирать людей.
— Хорошо, иди, и постарайся не убивать хищников, а лишь немного потрепать их и взять живыми — отправим эту разросшуюся стаю в зоопарки, коли полноценной общей охоты всё равно не вышло.
— Я возьму с собой только энергетические сети и заряды со снотворным. Немного потренирую собак ходить по волчьему следу и отбивать от стаи отдельных её членов для захвата, но насмерть затравливать зверей не буду, я не сторонник бессмысленных убийств.
— Знаю, потому особенно ценю тебя, как специалиста. Прежний руководитель кинологическо-охотничьей службы был настолько страстным фанатом охоты, что пришлось его уволить. Мию действительно хотели отравить?
— Да. Кто её кормил вечером?
Люк виновато признался:
— Не я. Я совсем закрутился сегодня. Но в её миске остался кровавый след от свежего куска мяса — значит, кто-то её накормил. Я думал, что это ты позаботился о моей собаке.
— К сожалению, не я, — мрачно ответил Тьерр. — Удастся выяснить, кто кинул ей отравленный кусок?
— Сомневаюсь, — с откровенной злостью ответил Люк. — Похоже, в мой дом может беспрепятственно проходить кто угодно и творить здесь, что вздумается! К чертям такую охрану, уволю всех!
Таня пришла в себя рано утром и с трудом приподняла голову с ковра. Она лежала в незнакомой комнате, но запахи вокруг утверждали, что она по-прежнему во дворце Люка, а ещё — что находится в комнате Тьерра. Собственно, сам Тьерр имелся рядом — он одевался. Почувствовав собачий взгляд, мужчина присел рядом с Таней на корточки и помог ей нагнуть голову над миской с водой. Таня взахлёб вылакала всю воду и её подняли на руки.
— Отлежишься и к обеду станешь, как новенькая, — сказал Тьерр, вынося Таню на яркое утреннее солнце. — Тебя пытались отравить очень редким ядом, так что не вздумай взять хоть кусок не из моих рук! В тебя я влил гигантскую дозу сильнодействующего средства, пары капель его хватает, чтобы здоровая собака стала рекордсменом по продолжительности и скорости бега, а полумёртвая начала танцевать, так что скоро будешь бодра, как никогда раньше. Очень прошу, постарайся мирно лежать до моего возвращения и притворяться больной и слабой! Ты меня понимаешь?
Желтые глаза заглянули в самую душу Тани, и она вдруг осознала, что действительно всё понимает! Прям каждое словечко понимает! От потрясения Таня громко взвизгнула, завертелась, и Тьерр чудом не уронил её.
— Тихо! — прикрикнул он и напомнил: — Болеешь. Лежишь тихо. Лежишь там, где положу! Пьёшь лишь ту воду, что принесёт Маркус!
Таня послушно замерла в его руках, часто моргая и чувствуя, что из глаз её градом катятся слёзы.
— Понимаешь? — прошептал Тьерр и Таня кивнула, а потом вспомнила жесты мира Маэль и постаралась повести плечами.
Кажется, её тоже поняли: глаза Тьерра полыхнули жёлтым огнём.
— Поговорим, когда вернусь, — пообещал он.
К ним приблизились шаги, пахнуло запахом Люка и синеглазый хозяин Тани с тревогой спросил:
— Она плачет? Ей больно?!
— Всё пройдёт, ей надо отлежаться. Лорд, я ухожу на охоту, за Мией присмотрит Маркус, если он вам не нужен.
— Нет, не нужен. Пусть сторожит покой моей собачки, пока она не придёт в себя.
Таню положили на теплую травку пригорка у собачьих вольеров и оставили выздоравливать и радоваться долгожданному чуду понимания речи людей.
День вступил в свои права, разлив по зелени солнечные блики. Таня нежилась в тёплых лучах, блаженствуя от каждого произнесенного рядом и понятого ею слова. Пусть все разговоры слуг сводились к кормежке собак и уборке их вольеров, к бесконечному и пустопорожнему обсуждению инцидента в склепе, безосновательным гипотезам, кто и зачем залез в усыпальницу! Пусть, главное — она всё-всё понимала, и это было прекрасно! Она чувствовала себя, как внезапно обретший слух глухой, или как умственно отсталый инвалид, вдруг ставший полноценным.
Стоило Тьерру уехать на охоту, как к собакам с плановым осмотром нагрянул ветеринар. Он подошёл и к Тане, с любопытством ощупывая её и приговаривая:
— Как ты себя чувствуешь, рыжая красавица? Неужели тебя правда вчера отравили? Я так и не нашёл никаких отравляющих веществ во вчерашних пробах. Дай-ка возьму капельку твоей крови и слюны на анализ — очень мне любопытно, что за противоядие дал тебе Тьерр. Или он вовсе ничего тебе не дал, а то был просто эпилептический припадок, как я и говорил: уж больно быстро ты поправилась и сегодня у тебя никаких признаков отравления нет, только слабость. К слову, лорд Микэль придерживается того же мнения, что и я.
«Вы можете придерживаться какого угодно мнения, Тьерр куда больше вашего смыслит в собаках. Я плохо помню, что со мной происходило, но в самом начале по животу разлилась резкая боль и поднималась желчь к горлу, а это больше похоже на симптомы отравления, а не какой-то болезни. Бедные животные, как вас лечат, если вы ничего объяснить врачу не можете? Мне повезло, что Тьерр вовремя вмешался, а то так и померла бы с неверным диагнозом», — думала Таня, милостиво позволяя ветеринару нанести на кожу обезболивающий гель и взять кровь на анализ.
Действия ветеринара контролировал топчущийся рядом Маркус, а когда врач закончил осмотр, помощник Тьерра принёс Тане чистой воды и с сочувствием произнёс при этом:
— Извини, но кормить тебя не велено.
Маркус явно не ожидал ответа и произнёс эти слова бездумно, так как привык разговаривать с собаками. Вот и сейчас он отошел к вольерам и почёсывал довольную легавую, разглагольствуя о том, какие хорошие результаты та показала вчера на полигоне. Таня слушала его и чувствовала, что есть ей вовсе не хочется, что её тело и без того приливной волной захлёстывают силы, что в ней начинает бурлить желание бежать куда-нибудь сломя голову, всё равно куда, лишь бы бежать и прыгать, сбрасывая избыток энергии. Ей словно вкололи допинг, Тьерр верно предупреждал, что и полумёртвая собака от его чудо-средства вскоре танцевать начнёт. Но танцы откладывались, Тане полагалось изображать слабость и она её изображала.
