Так уж получилось, что из всех милицейских тачек к дачному кооперативу ближе других оказалась та, в которой старший лейтенант Родионов ехал. Не один, естественно, а с подчиненными: с амбалом-старшиной да с сержантом-водилой.
Получил экипаж машины боевой по рации сообщение о разбойном нападении, и понял Родионов: опять Зарубин!
Главная аллейка дачного поселка тупиком заканчивается.
Упирается аллейка в ячеистый забор, за которым простирается огромная свалка. Скрипнул «УАЗ» тормозами, выскочили милиционеры из машины и видят: посередине свалки, неподалеку от ржавого железного контейнера с надписью «Морфлот», маячит чья-то фигура. Сфокусировал Родионов зрение: так и есть, Зарубин. Тот самый…
– Преступника обнаружили в районе мусорной свалки дачного кооператива «Ручеек», попытаемся для затяжки времени вступить в переговоры. Высылайте группу захвата.
8
Стоит Зарубин у контейнера, назад смотрит. А там – менты. Трое. Перелазят милиционеры через забор ячеистый, орут что-то невнятное…
Лишь два варианта у Зарубина. Первый – за контейнер спрятавшись, попытаться отстреливаться. Второй – бежать в сторону леса.
Прокрутил Иван в голове оба варианта и понял: второй не пройдет. Слишком велико расстояние до леса, пока добежит – как пить дать пристрелят его.
Добежал Иван до контейнера, присел на корточки, обрез достал. Извлек из кармана жменю патронов, вставил в обойму недостающие, наземь оружие положил. Но одного обреза явно мало. И вспомнил Зарубин – а ведь в кармане у него граната лежит!
Выложил Иван гранату, на забор смотрит. Вот уж и второй мент забор перелез, вот и третий… Растерялись немного преследователи. А потому растерялись, что потеряли Зарубина из виду.
Ага – приняли наконец решение цепью идти. Впрочем, цепью – это, конечно, громко сказано. Какая цепь из трех человек? Бредет троица по грудам зловонным, рассредоточившись друг от друга на приличном расстоянии. Прошли метров тридцать, средь мусора залегли. Лишь старлей прыщеватый стоять остался.
Сложил ладошки рупором и – натужно так:
– Зарубин! Свалка окружена. Предлагаю прекратить бессмысленное сопротивление и сдаться.
А пока милиционер сдаваться предлагает, подчиненные его по-пластунски к контейнеру с надписью «Морфлот» ползут.
Высунулся Иван наружу, и в это самое время гулко хлопнул пистолетный выстрел. Пуля над самой головой Зарубинской просвистела и от металлической балки отрекошетила куда-то в кусты.
И только теперь ощутил в себе беглец настоящую злобу.
Вскинул он обрез, прицелился в мента… Но в самый последний момент решил Иван – не будет он его убивать. Грянул выстрел – и милиционер, за плечо схватившись, медленно на спину завалился.
А двое, которые по-пластунски ползли, уже совсем рядом с контейнером. Один за ржавым кузовом спрятался, другой рядом, в лощине, укрылся. Не достать их из обреза никак… Зато менты контейнер из своих укрытий видят отлично. Понимают, заразы, что не высунуться Ивану из ржавого ящика, потому как сразу же срежут его из «макаровых». Мудрено промахнуться – всего лишь каких-то пятнадцать метров милиционеров от контейнера отделяет. Так что придется Ивану сидеть, носу не высовывая. И тут пришла Зарубину в голову мысль. Озорная, конечно, ребяческая, но, если подумать, – единственно правильная в таком положении. Спасительная.
Взял Зарубин гранату в правую руку, обрез – в левую и, ружье над головой поднимая, крикнул:
– Сдаюсь!
Не поверили менты.
– Оружие брось, чтобы мы видели!
Осторожно Иван из своего укрытия поднялся. Руку с обрезом над головой держит.
– Бросай как можно дальше!
Послушался Зарубин – полетел обрез в кусты бурьяна.
– А теперь выходи.
