Пиджак рядом, на спинке.
— Олег, что-то случилось? — спрашиваю я с волнением.
— Почему ты спрашиваешь?
Почему-почему… Да потому что я впервые вижу, чтобы Олег пил! Хотя нет, не в первые… Мужчина пил виски в ресторане, накануне 1 сентября. Но то ведь было по случаю.
А вот чтобы в одиночестве — нет, такого ни разу еще не было.
Мужчина смотрит на меня строго и напряженно. А еще, как мне кажется, немного осуждающе. А потом неожиданно хлопает ладонью рядом с собой и наклоняет голову набок.
Опять же — веду себя, как хорошая и послушная девочка. И, замешкавшись лишь на секунду, действительно сажусь рядом.
Хотя это плохая идея — предчувствие у меня гнетущее.
Сидим. Молчим. Минуту где-то, а то и две. Пока Олег не спрашивает:
— Как погуляла?
Я неприязненно вздыхаю — сразу вспомнился клубный ухажер.
— Хорошо. Спасибо. — отвечаю я емко. И тоже вежливо интересуюсь, — А как у тебя дела? Что-то случилось?
— Нет. Ничего, — рассеянно выдыхает Олег, переводя взгляд на потолок.
Что-то с трудом верится.
Олег еще и задумывается. Серьезно так, основательно. Это вызывает любопытство.
— Знаешь, какой сегодня день? — хмуро спрашивает он в итоге.
Да что ж он привязался к сегодняшней дате?
— С утра 5 сентября было. А что?
— Хм… Ничего. Прости, что побеспокоил.
— Да ничего, — удивляясь и волнуясь одновременно, говорю я.
Какое-то время мы снова сидим молча. Я разглядываю хмурое лицо Олега, задранное вверх. Олег продолжает гипнотизировать потолок. Потом вздыхает — коротко, рвано и как будто грустно.
— Иди к себе. Отдыхай.
Я киваю, но почему-то остаюсь на месте. Несмотря на странность и неоднозначность ситуации, я чувствую беспокойство за своего покровителя. И какую-то долю ответственности. И потому решаюсь осторожно спросить:
— Если тебя что-то беспокоит, может, расскажешь?
Олег пожимает плечами. И через небольшую паузу действительно говорит:
— Сегодня годовщина смерти моих очень хороших знакомых. Друзей детства.
— Как это случилось?
— Автокатастрофа.
— Соболезную.
— Правда? — криво усмехается Олег. — Почему?
— Терять близких… это больно…
— Ты тоже потеряла свою семью. Но ведь была совсем мелкой, правда? Вот и забыла…
Я непроизвольно морщусь. Легко ему говорить — “забыла”! Посмотрел бы на меня тогда, семь лет назад! Вряд ли был так заботлив и внимателен и в жизнь не связался бы со мной.
Но легкая досада отступает, стоит мне зацепиться за одно слово.
Забыла? О чем это он?
— О чем забыла? — спрашиваю я встревоженно.
Олег хмыкает и, закинув руку за голову, яростно потирает пальцами затылок.
— Не бери в голову, — бормочет он рассеянно.
Ну уж нет!
Невесть откуда взявшаяся решительность, подкрепленная остатками алкогольных паров и возбужденная близостью желанного мужчины, вдруг заявляет о себе не совсем логичным образом. А именно мне неожиданно хочется показать свое “я”. Расставить, так сказать, все точки над “i”, чтобы больше не было никаких недомолвок и непонятностей. Хотя Олег — человек взрослый и, несомненно, умный. Давно уже мог сложить все составляющие в единую картинку — и после нашего эффектного знакомства, и после посещения дома Орловых, и после показательного выступления Андрея возле здания суда.
Вот только вместо долгой и развернутой речи я поддаюсь эмоциональному порыву и прижимаюсь к Олегу, с трепетом ощущая жар и твердость крепкого мужского бока.
Глава 17.2. Олег
Маленькая ладошка, неуверенно расположившаяся на его груди, заставляет Олега задержать дыхание.
Зная о трепетном влечении Тани, понимая тревожащие ее чувства, он, тем не менее, боится спугнуть это ощущение тепла и близости. А мужчина и так уже давно находится в состоянии полного раздрайва. В последнее время он особенно пристально занялся документами Карповых и завещанием Сергея, одновременно ведя анализ однозначно противоправных действий Петра Орлова по отношению к опекаемой ими девушке.
Плюс годовщина смерти Сони и Сергея.
Плюс это ее неожиданная гулянка.
Когда Таня сказал, что уходит на вечеринку со своими подругами, Олегу больше всего захотелось собственнически запретить ей. Видано ли дело — в день годовщины смерти собственных родителей отправиться в клуб. Очень быстро, конечно, разум возобладал над чувствами, и он понял, что девушка просто не помнит этой даты, так как авария и гибель близких очень сильно ударили по ней. Или же поминала их в другой день — в конце концов Орловы могли назвать ей какой угодно день, а не тот, когда трагедия случилась на самом деле.
Андрей говорил, что она прочно сидела на седативных. Ничего удивительного. Девочка-подросток. Гормоны и нестабильные эмоции. Собственное продолжительное лечение плюс — курс реабилитации.
Ему ведь тоже было плохо, когда пришло сообщение об автокатастрофе. Вместо седативных пил алкоголь — много и без разбору. Буквально терял себя в запоях и неразборчивых связях. Развелся. Без скандала и вопросов отдал Лене и дочкам половину всего своего состояния и до сих пор регулярно поддерживает их и отправляет деньги. Так что уж что-что, а понять Татьяну он мог. Девчонка ведь совсем. Ни опыта, ни знаний, ни уверенности в ногах. В переносном, конечно, смысле.
А со всем этим — и глубочайшие психологические проблемы, прочно укоренившиеся в трепетной и нежной душе и щедро поощряемые людьми, которые хотели взять по максимуму из этой ситуации. Взять и использовать в своих целях, проведя крайне замысловатые и в определенные моменты нарушающие не один закон манипуляции.
Именно они сделали из Тани крайне исполнительного и послушного воле человека, физически и морально зависящего от присутствия в ее жизни сильного покровителя.
Зависящей от мужчины, восполнившего бы ей потерю одного из самых важных людей в жизни любой девушки — ее отца.
Определенно, в основе чувств Тани было именно это и не совсем здоровое желание. Олег это знал и понимал. Головой. Но месяц совместного с Татьяной проживания заставило вдруг его маниакальную недоверчивость к людям отступить, а разбитым в молодости сердцем — поверить, что где-то там, в самой глубине ее естества, было что-то нежное, чувственное и глубоко женственное. И стремящееся к нему, как к мужчине, а не замене отеческой любви. Иначе это все попахивало каким-то извращением.
Хотел ли он запить эти мысли алкоголем, как делал это не раз в прошлом? Несомненно. Хотел ли он посмотреть на сложившуюся ситуацию под другим углом? Определенно.
Но прямо сейчас, с тяжестью на сердце и невнятным туманом в голове, он хотел одного, причем вполне ясного и конкретного.
Чтобы эта девушка, столь доверчиво прижимающая к нему и положившая ладонь ему на грудь, не отвернулась от него, столкнувшись с жестокой правдой. И в которой он будет играть не самую приятную
