на кухню, прикидывая, что можно сгоношить на скорую руку. Уложилась минут в двадцать. После чего обнаружила мужа не в ванной, а в постели: негодяй дрых без задних ног. Будто и вправду целый день носился где-то, а не лежал пластом.
Обругав его подлецом, поужинала в одиночестве. Затем всё-таки собрала воду с пола в ванной — благо хоть соседей внизу нет. Хотя в подпол могло и протечь, за что свёкор по головке не погладит.
Наконец, улеглась. Заснула мгновенно — даже не помнила как.
А проснулась уже утром. Начисто проспав не только обычное время подъёма, но и кошмары. Затаившись, какое-то время прислушивалась к ощущениям: всё просто отлично. Первые плоды нетрадиционного лечения налицо. Однако и ложка дёгтя тут, как тут: ей что, теперь придётся постоянно захаживать в игру? Если кошмары после расставания к ней вернутся.
Между тем нос распознал потянувшиеся в спальню запахи, как признак готовящейся еды. Потому что запах пригоревшего молока отличается от запахов горящего дома. Поморщившись и пообещав себе, что на этот раз плиту будет чистить тот, кто напакостил, она поднялась. Потянулась, сунула ноги в тапки и отправилась спасать то, что ещё можно спасти.
Игорь — в трусах и мамином переднике — боролся с последствиями прорыва из кастрюли молочного гейзера. Полюбовавшись спиной любимого мужа — попутно машинально подумав о стирке, куда нужно отправить и его трусы — Тата забыла о данной себе клятве:
— Иго, оставь. Я сама вымою.
— Не могу, — так и не обернувшись, пробухтел он. — Восьмого марта женщин нельзя загружать домашней работой.
— Даже шестого августа?
— Это снаружи оно шестое августа, — философски заметил муж. — А у меня дома что хочу, то и восьмое марта. Дуй в ванну. Овсянка уже готова. Доходит.
И она дунула. Сначала ему в ухо, заодно поцеловав в небритую щёку. Затем умываться.
Завтрак прошёл под эгидой мужниного молчания и её непрерывной болтовни. Тата торопилась поделиться впечатлениями, сомнениями и всем, что накопилось. Игорь слушал внимательно, изредка бросая на жену чересчур внимательный взгляд. А допив кофе и откинувшись на стуле, задал сногсшибательный вопрос:
— Ты, часом, не влюбилась?
Тата поперхнулась. Вытерла губы и осторожно предложила:
— Может, сбегать за градусником?
— Лучше отлупить жену, — задумчиво возразил он. — Чтобы не засматривалась на других мужиков. Как показывает многовековой опыт предков, отличная профилактика от рогов.
— Ни черта она не работает, — проворчала Тата, — Твоя дурацкая профилактика. А в кого я влюбилась?
— В кила. В твоего этого Пиночета. Все уши прожужжала. Изменщица.
— Ты тоже заметил? Постоянно на него натыкаюсь. Иго, он что, преследует меня? Хочет отомстить за пета и всё остальное? А как? Чем дразниться, лучше бы научил, как предохраняться.
Муж хмыкнул, одарив её ироничным взглядом:
— Предохраняться?
— Ой, только без пошлостей, — насупилась Тата. — Не зли меня. А, если не хочешь помогать…
— Кошка, не драматизируй, — как-то уж больно легкомысленно посоветовал Игорь. — Что бы этот перец ни задумал, ты всё равно не сумеешь подготовиться. В игре масса способов отомстить. И потом: ты же не одна. Ты в команде. С опытным системником. Пойми: килы потому ещё и не отомстили, что опасаются Тунгуса. Не столько сегодняшнего, сколько будущего, прокаченного. Системник корд может устроить им такое родео, что придётся бросать перса и заходить в игру снова. Так что успокойся. Кстати, тебе не пора? Потому что мне пора.
Он поднялся, обогнул стол, поцеловал жену, покосившись на часы. Разочарованно вздохнул, буркнув:
— Не успеем.
И вышел из кухни, шлёпая босыми ногами по дощатому полу.
Который — машинально отметила Тата — не грех вымыть. Поскольку время у неё было, она ринулась заниматься домашними делами. Помыла посуду и полы. Успела прокрутить в машинке одну закладку белья. Полила многочисленные цветы свекрови. Приняла душ и залезла в капсулу с чувством выполненного супружеского долга. Который — в отличие от кое-кого — исполнить успела.
Ребят нашла «по переписке». Те вошли в игру раньше и не стали её дожидаться. Отправились в город, дабы посетить точку подключения в аукциону. Куда и предложили ей направить стопы. Желательно, никуда по дороге не встревая.
Она, в принципе, и не планировала. Прошла через ворота, где настороженные стражи-люди внимательно её осмотрели. И слупили с киборга пошлину: целый серебряный. Хотя перед ней с мута взяли всего лишь медяк. Возмущаясь про себя такой вопиющей дискриминацией, Таша взяла направление на центр города по извилистой, однако на удивление чистой улице.
В отличие от городка Бурачу в Иптибаче не все дома были сляпаныны из любого барахла, что подвернулось под руку. Некоторые — высотой от трёх до пяти этажей — сложены из каменных блоков. Или похожего на камень синтетика: каменные стены обязательно бы выветрились от времени. А эти, как с иголочки.
Таша не сразу поняла, что основой городу послужил бывший коттеджный посёлок. С большими участками при каждом доме. Наверняка когда-то обнесёнными несокрушимыми оградами. Теперь вместо фешенебельных газонов, бассейнов и прочих ландшафтных излишеств между коттеджами торчали постапокалиптические сюрреалистические муравейники. Словно богачи, облепленные оборванными попрошайками.
Сей умопомрачительный контраст добавлял городу особый колорит. Как говорится, блеск и нищета в одном флаконе. Разделить районы на престижные и трущобы не представлялось никакой возможности.
Население, на первый взгляд, составляли одни люди. Но, присмотревшись, Таша заметила и мутантов. Просто довольно хорошо одетых. Видимо жизнь в большом городе здесь не всем по карману.
На киборга-щупа горожане-люди косились со сдержанной неприязнью. Попытка выяснить у них, где точка подключения к аукциону, ничем не закончилась: от неё отворачивались, даже не дослушав вопрос. Зато первый же мутант оценил уровень доброжелательности его собратьев к щуплой кибре. И охотно объяснил весь путь: прямо, прямо, всё время прямо, а там уткнёшься.
При слове аукцион каждый мало осведомлённый, но просвещённый человек представляет себе солидное здание. В котором куча народа бегает, кричит и машет руками на бегающие по стенам цифры. Местный аукцион располагался в бывшем гараже — или какой-нибудь летней кухне — трёхэтажного коттеджа. Хотя, скорей, всё-таки в гараже: некогда широкие ворота заложили обычными булыжниками, оставив стандартную дверь.
Перед которой Ташу остановили два неприветливых человека-непися в достойной снаряге. Каждый аж пятьдесят девятого уровня. Увешенные оружием и для солидности корчившие зверские рожи.
— Чего тебе? — с ходу нахамил ей один из амбалов, заступив дорогу.
— Отойди, — нахмурилась Таша, прикидывая, как правильно поступить.
С одной стороны, в чужой монастырь как-то неудобно со своим уставом. С другой, киборгу не к лицу спускать хамство: на шею сядут. Ещё и растрезвонят, как унизили щупа. Будут потом все, кому не лень,
