– Вы сумасшедший? – нет, она не собиралась ничего такого говорить, и тем более спрашивать. Это вышло случайно. Не осознанно. Само собой. Поскольку в таком состоянии Дэниз не смогла бы связать и двух слов. Только смотреть напуганными до смерти глазёнками на оставшегося попутчика в кресле напротив и мысленно молиться всем известным богам, чтобы тот тоже исчез с её глаз и желательно навсегда.
Хотя на вряд ли она могла сейчас ответить, чем же была так напугана практически до икоты и полуобморочного состояния. Скотт и Тэнди ушли. Реальная опасность миновала. Тогда откуда этот взбесившийся страх с желанием рассыпаться на атомы или хотя бы как-то отсюда уползти?
Может её напугало, как Он на неё посмотрел, когда отвернулся от дверей? Как с его совершенного лика неуязвимого божества сошла циничная ухмылка, адресованная до этого сбежавшим попутчикам? Или каким стал серьёзным его потяжелевший взгляд, вернее, более хватким, невыносимым и вскрывающим буквально до мозга костей. И при этом не единого намёка на волнение или же какие-то иные человеческие чувства. Всё так же невозмутимо спокоен, уверен в себе и в своих дальнейших действиях. И ОН ДО СИХ ПОР ПРОДОЛЖАЛ ДЕРЖАТЬ ЕЁ ЗА РУКУ!
– Я думал, ты хотела, чтобы они отсюда ушли.
Дэниз не сдержавшись резко втянула воздух через ноздри, едва не всхлипнув в полный голос. Эдакая ответная реакция перенапряжённого организма на абсурдность происходящего, то ли пытаясь расслабить девушку через нервный смешок, то ли через подсознательное желание застонать, а то вовсе проораться.
– Да вы… вы просто бездушный провокатор! Как вы додумались до такого?.. – и какого она не выдергивает руку из его ладони? Да, сжимает дрожащие пальцы в кулак, понимает, что он прекрасно чувствует, как её трясёт, да ещё и выворачивает от остервенелого желания ударить его! Но, бл*дь, где взять на всё это силы?
– Тише… тише, моя радость. Только не кричи.
Боже, она и вправду настолько громко повысила свой дрожащий голос, что не заметила этого? Хотя лучше бы завизжала, особенно, когда он опять поддался вперёд на неё, нависая над столиком, и заботливо «окутывая» её холодную ладошку в нежное тепло своих широких ладоней. Ещё и губы поджал, демонстрируя наигранное сожаление.
– Каюсь. Мой поступок ничем нельзя оправдать, он очень плохой, некрасивый и местами даже жестокий. – да он банально над ней издевался! – Но ведь это всего лишь игра, не больше и не меньше. Пусть и грубая, зато поучительная, оставляющая в памяти правильные условные рефлексы.
– Какие рефлексы? Для кого и чем поучительная? Что за бред! Какой смысл во всём этом? Чего вы этим добивались?
И она-таки это сделала. Вырвала руку из сминающего тепла его ласковых ладоней, поморщившись то ли от лёгкой боли, то ли от потери чужой защиты, которая, казалось, согревала ей не одни лишь пальцы.
– У вас хоть есть какое-то подобие чести и совести? Почему обязательно нужно каждого в чём-то «уличить», оскорбить и спровоцировать в конечном счёте на побег из этого купе?
– Хочешь тоже сбежать?
– Я хочу или это вы надеетесь выживить меня отсюда?
– Зачем мне это делать, да ещё и намеренно? Или ты так за всё это время ничего не поняла?
– Что? Что я должна была понять? – ещё немного и Дэниз банально сорвётся в крик, потому что это было просто не выносимо. Смотреть в абсолютно спокойное перед собой лицо и понимать, что этот человек никогда и ни при каких обстоятельствах не признает своей вины. А если и признает, то не испытает по данному поводу абсолютно ничего! Плевать ему на последствия и тех людей, которые запомнят эту поездку на всю оставшуюся жизнь совсем не с приятной стороны.
– То, что я всегда добиваюсь того, чего хочу. Возможно, не всегда красиво и изящно, но результат именно такой, какой нужен только мне.
– Что за бред вы несёте? – как же ей хотелось схватиться за голову и всё-таки завизжать! – Вам ещё самому всё это не осточертело? Всё болтаете, да болтаете! У меня голова скоро лопнет от ваших нескончаемых словоизвержений. Как у вас ещё язык не отсох? Хотя вы определённо получаете от всего этого извращённое удовольствие.
Как будто его можно было осадить подобными словами или докопаться до его атрофированной совести.
– А кто тебе мешает находить удовольствие в данных вещах?
– Всё! Хватит! Больше не желаю слышать от вас ни слова! – если она и говорила это всерьёз, то он явно не воспринял услышанное, как за угрозу или ультиматум. И это-то как раз больше всего и доводило до состояния истеричного бешенства. Что и кто чувствовал в тот или иной момент его совершенно не волновало. На первом месте только свои хотелки и только свои исключительные приоритеты.
– Действительно? Хочешь, чтобы я заткнулся? Окончательно и навсегда? Или это риторический оборот речи, защитная реакция в виде агрессивного нападения? Но разве я с тобой до этого воевал?
– Нет, не со мной! А с другими, если не со всем миром! И судя по вашим последним делам, вы не просто ненавидите людей и всё, что связано с их жизнью!
– Знаешь, если бы ты изначально мне сказала, что хочешь сидеть в окружении этих потных, озабоченных и чрезмерно болтливых попутчиков, бога ради! Я бы ни с кем из них даже словом не перебросился. Откровенно говоря, я не отношусь к любителям задушевных бесед и светских сплетен. А люди подобного склада ума мне совершенно безынтересны, особенно в качестве потенциальных собеседников. Да, и сделай мне одолжение. Не пытайся меня убедить, будто ты действительно желала провести весь остаток пути в их «дружной» компании.
– Знаю! Вы сделали мне великое одолжение, избавив меня от их назойливого соседства, поскольку я сама мечтала от них отделаться, просто не хотела в этом признаваться! – жаль только, что подобной иронией его не заденешь и не царапнешь. Единственное, вызовешь ответную улыбку не в меру спокойного циника и пофигиста.
– Скажем, это лишь небольшая часть из всей правды. Не стоит забывать о намерениях и целях второй стороны. Как бы я ещё мог добиться уединения с тобой, не применив к нежеланным свидетелям свои «скрытые» таланты? Только не говори, что среди них был кто-то, с кем бы ты хотела остаться наедине больше, чем со мной.
– Вы псих! Вас нужно показать психиатру.
Кажется, у неё уже вообще не осталось сил ни на защиту, ни на нападение, если она уже скатилась до уровня детских оскорблений. А что она ещё могла? Встать и ударить его? Серьёзно?
Да он просто ей рассмеётся в лицо, практически как сейчас, обнажив свои крепкие зубы в белоснежном оскале матёрого хищника. И не приведи господь, если он и добивался от неё в эти мгновения именно данной реакции. Вывести из равновесия, чтобы… Чтобы что? Перехватить? Обездвижить? Добраться до неё физически?..
– Когда-то меня пытались показать детскому психиатру, при чём при школьной гимназии. Кажется, я чем-то вывел нашего директора и тот потащил меня в кабинет врача, с намереньем выявить в моей психике «скрытый» диагноз антисоциальной личности. Где-то через час после «задушевных» бесед с дипломированным специалистом по детской и подростковой психологии, меня в буквальном смысле выставили за двери в коридор, сказав напоследок, чтоб моей ноги там больше не было. В общем, моё самое первое знакомство с рьяными поклонниками фрейдизма оказалось для меня неожиданно скучным и до банальности пафосным. Так что не было ничего удивительного в том, что мне захотелось, как бы это выразиться поточнее, слегка разрядить обстановку.
