мощь, и даже «Виконт» справляется не всегда — приходится браться за «матушку». При этом револьвер охотника бьет в руки с силой талантливого боксера и не каждый мужчина способен сделать выстрел, не получив травм. Большинство же женщин отдача либо повалит с ног, либо ударит тяжелым револьвером по лицу. Кстати, я до сих пор не мог понять, какие законы физики нарушает Алиша для того, чтобы так точно и так бегло вести огонь из «Виконта». Но у храмовников свои секреты.
Так вот, первый выстрел из тяжелого револьвера дома де Гранж расставил все на свои места; Леви плавно спустил курок, а в следующий момент едва не получил в лицо самим револьвером, так сильна была отдача. Да и сам маркиз ощутимо качнулся, просто не ожидая такой мощи от ламхитанского оружия. Я помню, как он молча опустил револьвер, подошел к столу и аккуратно положил ствол со словами:
— Определенно, рано.
Но это было несколько месяцев назад. К новому году мы уже стали делать по три-пять выстрелов из «Виконта», а во второй половине зимы полностью перешли на тренировку стрельбы одной рукой.
— Ну, так что, заедешь? — повторил свой вопрос Леви.
Деваться было некуда — завтра у меня был выходной, а отказ выглядел бы слишком грубо.
На следующий день, к полудню, я был на пороге знакомого дома. Слуга молча открыл дверь, принял мою фуражку и шинель. Нормальной зимней одеждой, в которой можно было бы показаться в доме герцога, я еще не разжился, так что решил ехать по форме. Только хорошенько почистил китель и надел белую, парадную рубашку, вместо повседневной сине-серой.
— Господин Леви ждет вас в гостиной, — чопорно сообщил слуга, предлагая проследовать за ним.
Застал я маркиза на табуретке. Леви стоял, слово памятник дому Каулов, а вокруг него сновало несколько мужчин с мягкими портными метрами и булавками.
— Я не вовремя? — спросил я.
— Маловер! Проходи! Нет, все, как и было запланировано! — воскликнул Леви, спрыгивая на мягкий ковер. — Наши занятия благотворно сказались на моей форме и разрушительно — на гардеробе. Почти все приходится перешивать и подгонять в плечах заново.
Я с интересом посмотрел на маркиза, после — на гору пиджаков, и рубашек, что лежала на одном из гостевых диванов у стены.
— Господин унтер-офицер, подойдите, — подал голос один из портных.
Ничего не понимая, я подошел к мужчине, после чего как-то мигом оказался на табуретке, минутой ранее с которой спрыгнул Леви.
— Я больше не могу смотреть на твое красное лицо, Маловер, извини, — ответил на мой вопрошающий взгляд маркиз.
Портной же почти брезгливо ковырнул ногтем ткань моего кителя, чуть помял в пальцах манжет рубашки, после чего приступил к замерам, диктуя какие-то совершенно случайные цифры своему коллеге.
— Ганс и его мастерская просто волшебники, — с улыбкой сообщил Леви, наливая воды из графина в массивный хрустальный стакан. — И у них лучший выбор тканей в городе.
— Поднимите руки, господин унтер-офицер, — скомандовал портной которого, по всей видимости, звали Ганс.
— Ваша светлость… — начал я, но Леви только недовольно цыкнул.
— Ни слова! Вчера ты был совершенно прав — весь Агион в курсе, что я учусь стрельбе из какого-то особого оружия. И я не могу позволить своему наставнику шарахаться по столице с красной рожей!
Все присутствующие мигом смутились от таких выражений, Леви же только улыбнулся и отпил еще воды.
После снятия мерок портные совершенно бесцеремонно стали прикладывать к моей груди и лицу отрезы тканей, а через десять минут — вовсе удалились из помещения, гордо подняв головы и неся в руках свое добро.
— Ганс выглядел немного оскорбленным, — сказал я Леви, глядя на то, как спины портных скрылись за дверью.
— Он всегда такой, — махнул рукой маркиз. — Его семья шьет для Каулов и еще десятка домов поменьше уже лет триста, если не дольше. Есть чем гордиться.
Я только с удивлением покачал головой. Триста лет! Это сколько поколений одной семьи обшивает этот дом? Восемь? Двенадцать?
— Я все же думаю, что снятие мерок было лишним, — сказал я.
Леви только покачал головой.
— Маловер, у тебя крайне опасная работа и покровительство сразу двух влиятельных семей двух разных государств. Ты должен иметь некоторые привилегии. Кстати, не думал перебраться на этот берег?
— На работу далеко. И слишком дорого, — ответил я.
— Так переведись в управление. Или в какое министерство. Я могу поговорить с зятем, он пристроит тебя инспектором в архитектурное. Максимум свободы, минимум вопросов почему ты лазаешь по подвалам…
Принесли чай и закуски. Я тяжело посмотрел на Леви, я понимал, куда он клонит. После стычки с безликим во дворе, у господина Варро я бывал всего дважды — сразу после столкновения и еще через несколько недель — и эти встречи сложно назвать приятными. Исправник был мной недоволен, но сейчас я четко понимал причину его плохого настроения. Каулы, дело было во влиятельных старых аристократах, которые проявили интерес к моей персоне.
Выбирать лагерь не хотелось, меня целиком устраивал нынешний паритет.
Каулы не могли на меня давить, так как связали себя контрактом с де Гранжами. Отец Алиши в приватном разговоре, перед самым своим отлетом из Агиона, объяснил мне, что к чему. Если Каулы попытаются как-то использовать меня в своих придворных и политических игрищах, я просто должен дать знать об этом Пириусу, а граф де Гранж сделает все остальное. Каулы тоже это понимали, так что была выбрана сама простая, но при этом эффективная тактика — мягкий подкуп и дружба.
Между мной и Леви Каулом была социальная пропасть, этого было невозможно скрыть, это было невозможно игнорировать. Но, к моему удивлению, Леви довольно легко опустился на мой уровень, не нагружая наше совместное времяпрепровождение лоском высшего света. Мы встречались с ним на стрельбище, иногда выходили пообедать в довольно простые заведения на левом берегу, пару раз он приглашал меня в дом своего отца, где мы потягивали вино или бренди и болтали о всяком. Я рассказывал об учебе в академии, уроках Пириуса и прочих вещах, Леви тоже вспоминал эпизоды своего детства и юности, которые сводились, в основном, к актам непослушания и бегства из дома, чтобы покутить с сокурсниками и случайными знакомыми. Сложных тем старались не касаться, да я и не настаивал.
— Ни один инспектор не носит с собой револьвер на работу, — ответил я маркизу. — Я считаю, что мне стоит остаться в полиции, если исправник позволит.
— Какие-то вести из управления? — мигом включился Леви.
— Нет, все тихо. Что и смущает, — ответил я, отпивая чаю и выбирая слоеную булочку пожирнее.
Свежая выпечка. Булочка еще теплая. Серебряные приборы, посуда
