- посоветовал Глеб Вениаминович. - Эта гадина всё предусмотрела. Любое движение карается. Но не переживай. Думаю, ты здесь исключительно в роли зрителя.
Я внимательно посмотрела на удава. Он выглядел непривычно бледным и потрепанным. Видно, пытался вырваться и здорово за это поплатился.
- Давно вы здесь?
- Очнулись с полчаса назад.
- ЕЁ видели?
- Нет. Пробовали докричаться до Руфины. Без толку. По крайней мере, дышит ровно. Ты тоже не отзывалась. Помнишь, как попала сюда?
- Угу...
Пришлось каяться в собственной беспечности. Ну, правда. Попалась, как распоследняя дурочка. Даже не заподозрила подвоха. И пресловутая магическая сущность не потрудилась подсказать.
- Не кори себя, - проговорил сыщик мягко. - Ты не могла знать. Не понимаю, как Алексей оставил тебя без присмотра.
- Ольга уехала в моём обличье. Наверное, для отвода глаз. Но не сработало... - я примолкла вспомнив, как во сне черный пёс Константин отчитывался перед хозяином Вольдемаром Литвиновым. Но решила не рассказывать. Ужасов нам и так хватало. - А вы? Что с вами случилось?
- Нечего рассказывать. Пошли, как и было велено, в сторону дамбы, а дальше... Дальше поднялся ветер. Мгновение, и мы очнулись здесь. Прикованные.
Глеб Вениаминович говорил медленно, тяжело. Мешала не физическая боль, полученная при попытке освободиться. Такой человек не мог её бояться. Он ощущал беспомощность. Гораздо острее меня. На кону стояло слишком много, а сыщик нечего не мог противопоставить противникам. Не мог защитить любимых.
Карина молчала, только вздыхала тяжко, понимая, что мышеловка захлопнулась. А я... я почти не испытывала страха. По крайней мере, за себя. Подозревала: сыщик прав, и похитительница не станет меня убивать. Хочет, чтобы я наблюдала за страданиями и, вероятно, смертью других людей и магов. Чтобы воочию убедилась, чем однажды всё закончится для меня самой.
Но я не хотела. Не хотела быть безропотным зрителем! Не желала, чтобы они умирали!
«Помоги!» - взмолилась я, обращаясь к дару. Рассчитывать на кого-то другого было бессмысленно. Чародей, как сам недавно изволил заметить, не был всемогущ. Сегодня он проиграл неизвестной даме все партии. И Глеба Вениаминовича с Кариной не уберег, и меня умудрился подставить под удар.
Увы, и магическая сущность не пожелала отзываться. Она больше не сидела в клетке, но сговорчивее не стала.
- Ненавижу! - объявила я, обращаясь сразу к нескольким противникам.
- Не сомневаюсь.
Они шагнули из пустоты: воскресший мужчина, которого я ещё не видела наяву, и шатенка в длинном сером платье. Теперь я могла разглядеть её лицо - высокие скулы, нос с небольшой горбинкой, большие светлые глаза. Но магическое чутье подсказывало: это тело тоже не было родным. Я не могла объяснить, откуда это знала. Просто знала и всё.
- Ты поаккуратнее с эмоциями, милочка, - посоветовала дамочка снисходительно. - Дар шалит без инициации, понимаю. Но её не проведешь. Ты слишком э-э-э... стара.
Волна негодования родилась в груди и хлынула во все стороны, обожгла виски, прошла по ногам и рукам. От злости даже в горле пересохло. Но я сдержалась, не ответила на бездарный выпад. Не доставила мерзавке удовольствия. И не позволила безумной эмоциональной буре победить благоразумие.
- Наконец-то мы встретились. Не ожидали? - ухмыльнулся, тем временем, Аркадий, разглядывая жену и её любовника. - Ты постарел, - заметил он издевательски, остановившись возле Глеба Вениаминовича. Смотрел в его невозмутимое лицо с минуту, и ударил в живот - ловко, неожиданно и сильно.
Сыщик даже не охнул, только судорожно вздохнул, зато Карина громко вскрикнула.
- Что? - Аркадий повернулся к неверной жене. - Не хочешь, чтобы он пострадал? А, знаешь, я не решил, как с ним поступить: убить или оставить жить без тебя. Какое наказание будет страшнее?
Муж подошел ближе и протянул руку к лицу Карины, но женщина увернулась от прикосновения. Это усилило ярость Аркадия. Звук пощечины наотмашь в сыром каменном помещение разорвал наэлектризованный воздух.
- Не смей! - крикнул сыщик.
- Иначе что? - усмехнулся его бывший начальник. - Что ты сделаешь, Глеб? Убьешь меня? Но я уже мертв. Ударишь? Однако это ты, а не я, прикован к стене. Ты в моей власти. Вы оба. Мне решать, что с вами будет дальше.
У меня чесался язык съязвить, сказать гадость в адрес домашнего тирана, возомнившего себя богом. Но я снова не посмела открывать рот. Неосторожные слова сильнее распалят садиста. Я сделаю только хуже.
- Пора, - объявила похитительница. - Действуй, если решился. Время не ждёт.
- Решился, не сомневайся, - лицо Аркадия исказила улыбка безумца. - Жену я заберу с собой, и мы будем вместе вечно. Но сначала... сначала я отниму последнее, что у тебя осталось, Глеб. Твою единственную семью. Разбуди девчонку! - велел он сообщнице.
Я нутром почувствовала: дамочке не понравился его тон. Она сама предпочитала отдавать приказы, а не выполнять их. Но мерзавка не показала вида, чтобы никто не догадался, что союз не столь прочен, как могло показаться. Склонилась над Руфиной, положила ладонь на лоб гадалки и беззвучно зашептала заклятие.
Я перевела взгляд на Глеба Вениаминовича. Вот теперь бравый сыщик испугался. Разочарования и ненависти «племянницы» он страшился не меньше потери Карины. Аркадий прав: по крови девочка приходилась внучкой ему, но стала семьей соперника. Самой настоящей. Моё сердце пронзила жалость к сыщику. Хотя я представить не могла, как отреагировала бы, окажись на месте Руфины. Попыталась бы понять или разорвала отношения навсегда.
Девушка тихо застонала. Тело затекло после нескольких часов без движения. Она приподнялась, упираясь в каменный пол ладонями. Мутным взглядом обвела присутствующих. Удивилась, обнаружив меня. С тоской посмотрела на дядю, а потом увидела Аркадия с Кариной и что-то забормотала. Быть может, молитву, защищающую от призраков?
- Здравствуй, - явившийся с того света дед шагнул к Руфине, подавая руку, чтобы помочь подняться с холодного пола.
Но гадалка встала сама, глядя на Аркадия волком. Удивление ушло, но и страха на смуглом лице не было.
- Что ты задумал? - спросила она сурово.
- Вот и познакомились, - усмехнулся пожилой мужчина. - Твой так называемый дядя не учил тебя вежливости?
В голосе Аркадия зазвучала ярость, но Руфина и бровью не повела.
- Учил, но исключительно к тем, кто её заслуживал. Похищение и заковывание в цепи - точно не способствуют ни знакомству, ни благожелательному отношению.
- А ты выросла язвительной девочкой. И свободолюбивой, как я посмотрю.
- Руфина, не надо! - взмолился Глеб Вениаминович, отлично зная
