в своих данных, пытаясь найти то, чего мне не хватало. Человеческий фактор? Что это, черт возьми, такое? Деньги — лучший показатель успеха.
Я слишком измучен, чтобы думать еще хоть секунду. Мои изорванные эмоции истощают меня. Прямо сейчас я едва могу держать глаза открытыми.
Требуется усилие, чтобы дотащиться до ванной и почистить зубы. К тому времени, как я падаю в постель, мне не нужно тянуться за снотворным. Сон находит меня и утаскивает в темноту.
Клэр снова здесь. В моих снах.
Знакомый ад.
" Не садись за руль, Холланд. Уже поздно. Мы должны успеть на завтрашний рейс."
“Я могу это сделать”.
“Ты уверен?”
Я смотрю, как это разыгрывается, как сцена из фильма ужасов. Навязчивая пытка, которой я не могу избежать. Пожизненный тюремный срок.
Я погружаюсь в гнев и боль. Купаюсь в них. В сожалении.
Такие монстры, как я, мужчины, которые убивают своих жен, не заслуживают покоя. Они не заслуживают любви. Достаточно того, что у меня есть Белль. Я должен загладить свою вину перед ней. Я должен дать ей все. Все вещи.
“Не садись за руль, Холланд. Ты почти не выспался”.
“Я не могу пропустить эту встречу”.
“Ты прав”.
В моем сне дверь отеля со скрипом открывается.
Я вздрагиваю со своего места в тени. Почему открывается дверь? Этого не произошло в тот день, когда Клэр…
В мой сон врывается женщина с темной кожей и вьющимися волосами. Ее глаза — черные шарики, блестящие от раздражения. У нее карий рот. Оттенки этого. Низ темнее верха.
Она кладет руку на бедро. Этими смехотворно сексуальными губами она шипит, “И что?”
Я смотрю на нее со своего насеста у стены. Я сижу на корточках в темноте, руки свободно опущены по бокам, колени вжаты в холодный пол.
Бывают моменты, когда я кричу на себя за то, что переступаю порог. За то, что потащил Клэр за собой. За то, что разрушил жизнь Белль.
И бывают ночи, подобные сегодняшней, когда я забиваюсь в темный угол своего сна и наблюдаю с безмолвной тоской.
Сцена со мной и Клэр становится серой. Я быстро моргаю, когда Кения Джонс прокладывает себе путь в моих воспоминаниях, как она выбегает из моего кабинета после ссоры.
На ней платье, в котором она была сегодня в "Бэби Бокс". Облегающее красное, облегающее ее изгибы. Искушение, заключенное в ткани. Ее тонкая талия привлекает внимание к изгибу бедер. Изящная, но сочная.
Я с трудом поднимаюсь на ноги. “Убирайся”.
“И что?” Она скользит по полу с грацией в движениях.
Мои брови сходятся вместе.
Кения останавливается прямо передо мной. Большими и яркими глазами она смотрит на меня сверху вниз. Я нарисовал ее в поразительных деталях, вплоть до завитков ее жестких каштановых кудрей и небольшой горбинки на вздернутом носике.
Я делаю шаг к ней.
Громкий звуковой сигнал разбудил меня. Мои глаза распахиваются, и я встречаю медленно ползущий рассвет. Затянувшиеся тени цепляются за углы моей комнаты, борясь за то, чтобы прожить еще секунду, пока солнце ползет за горизонт.
Я прижимаю руку к груди и замечаю, как мое сердце бьется о кончики пальцев. Мне требуется секунда, чтобы сориентироваться.
Мое дыхание остается затрудненным. Моя грудь все еще горит.
Кения Джонс снова была в моем сне.
Черт.
Я перекатываюсь в сидячее положение, сгорбив плечи, на краю кровати. Мои пальцы впиваются в матрас, и я упираюсь ногами в холодный пол, изо всех сил стараясь прикорнуть к реальности.
Вчера у меня чуть не лопнула вена в конференц-зале с Бэби Бокс. Я не мог поверить в неповиновение мисс Джонс. Вместо искренних извинений был наклон ее головы и холодная линия губ. Были ледяные взгляды и резкие реплики.
Она пробила брешь в презентации Belle's Beauty, и у нее не было ни капли раскаяния.
После всего, что она сделала, после того, как она бросила Белль под автобус, уволить ее было бы самым логичным решением.
Но я этого не сделал.
Она трудолюбивая и эффективная…
Это еще не все.
Несмотря на это, это все, что имеет значение.
Я могу справиться с Кенией Джонс во плоти. Со всем ее отношением. Со всеми ее язвительными замечаниями. Этот острый язычок, от которого у меня всегда стынет кровь. Она в коробке с надписью "не трогать", и я могу убрать ее, когда захочу.
Но постоянно видеть ее в моем подсознании — это проблема.
Большая.
Если она продолжит возвращаться ко мне во снах, я могу свести себя с ума.
Сбитый с толку и сонный, я бреду в ванную. Когда я вхожу в душ, я колеблюсь, а затем открываю кран с холодной водой. Включив его на полную мощность, я дрожу под струей. Вода попадает мне в глаза, стекает по носу и своду шеи. Я сжимаю пальцы в кулаки, принимая на себя основной удар, как мужчина.
Что мне теперь делать? Сходить к священнику? Нанять экзорциста? Как мне выбросить из головы моего надоедливого помощника?
Выйдя из душа, я все еще не имею четкого направления. Что у меня есть, так это номер телефона моего шурина.
Я меряю шагами свою спальню, когда солнечный свет врывается в окна. В течение четырех лет я сопротивлялся просьбе о помощи. Открыть свою голову, чтобы кто-нибудь мог ее осмотреть, было слишком сложной задачей.
Собирается ли Кения Джонс подтолкнуть меня к краю? Она та, кто сломает меня?
Я смотрю на часы. Бернард уже должен был забрать мисс Джонс. Насколько я ее знаю, она, вероятно, кипит от злости. Проклинает меня к чертовой матери и обратно за то, что я заставил ее встать и поработать так рано.
Мои босые ноги скользят по полу. Халат, в который я завернулся, колышется при каждом повороте по комнате.
Черт возьми.
Я беру свой телефон и звоню Даррелу.
— Алло?
— Мне нужно с тобой поговорить.
Он не возражает вовремя и не ругает меня за то, что я не сделал этого раньше. — Я приготовлю чай.
Я звоню миссис Хэнсли, которая суетится через двадцать минут.
— Она все еще спит, — говорю я ей, натягивая пиджак от костюма. — Я уже поцеловал ее, но, когда она проснется, дай ей знать, что я вернусь поздно.
Хэнсли поджимает губы. — Хорошо.
Я хочу идти, но замечаю ее нерешительность и останавливаюсь. — Что-то не так? — Миссис Хэнсли ближе всех к Белль. Если она расстроена, то и я расстроен.
— Белль спрашивала о своей матери, — говорит она.
Мое тело холодеет.
Мое сердце уходит в
