— Скрытая реклама стоит не меньше ста тысяч долларов, —снисходительно пояснил он. — И это только начало. Чтобы провести хорошуюкампанию, нужно заплатить в несколько раз больше. Неужели ваш спонсор захочетплатить такие деньги? Он ведь не продает бриллианты или самолеты. А заспектакль такие деньги еще никто не давал. Можно заплатить десять тысячдолларов хорошему журналисту за одну статью. Или за две. Это дорого, ножурналист сам договорится с главным редактором. И если хотите, я вам дажепомогу. Но рекламная кампания будет стоить очень дорого.
— Назовите окончательную сумму, — выдохнул Курылович,облизывая сухие губы.
— Четыреста тысяч долларов, — усмехнулся Холмский, — а лучшепятьсот. У вашего доверителя есть такие деньги?
— Вы можете немного подождать? Я должен поговорить с моимдругом.
— Десять минут достаточно?
— Вполне.
— Тогда я подожду.
Курылович поднялся и пошел в мужской туалет. Он заметил, какНина отчаянно флиртует с каким-то бородатым молодым человеком.
«Шлюха», — зло подумал Курылович, входя в туалет и доставаяаппарат. Он прошел в кабинку, закрыл дверцу и набрал номер. Дзевоньский ответилсразу.
— Я вас слушаю, — Курылович не мог знать, что это былаппарат Дзевоньского, номер которого знал только он один и который былспециально куплен для разговора с единственным собеседником — Ежи Курыловичем.
— Я встретился с нашим знакомым, — сообщил Курылович, — онпросит нереальную сумму. Четыреста или пятьсот тысяч. Мне кажется, что нужнонайти другого специалиста…
— Соглашайтесь, — сразу велел Дзевоньский, — на пятьсоттысяч.
— Вы меня не поняли, — занервничал Курылович, — речь идет нео рублях, а о долларах.
— Я еще не идиот Курылович, — раздраженно заметилДзевоньский, — конечно, в долларах. Скажите ему, что мы согласны. Завтраполучите деньги наличными. Пусть даст расписку.
— Пятьсот тысяч долларов, — ошеломленно повторил Курылович,— за рекламу какого-то спектакля?
— До свидания, — Дзевоньский отключился.
Курылович вышел из кабинки, подошел к зеркалу и посмотрел насвое отражение. У него был явно растерянный вид. Он умылся, чтобы немногоуспокоиться. Достав платок, вытер лицо и вышел из туалета. Нины нигде не было.Она уже получила свои пятьсот долларов и вполне резонно решила, что проведенныетри часа в обществе Курыловича вполне окупили эти деньги. В эти три часа вошлисовместный обед и поездка в джаз-клуб. Она даже немного «переработала»,дожидаясь клиента еще полчаса за столиком. А теперь уехала с другим. Курыловичподошел к Холмскому.
— Кажется, ваша дама вас не дождалась, — меланхоличнозаметил тот.
— Возможно, — согласился Курылович. — Мы согласны.
— Я позвоню вам и сообщу имя журналиста, кому вы сможетезаплатить десять тысяч, — сказал Холмский, собираясь подняться.
— Нет, — остановил его Курылович. — Вы не поняли. Мысогласны вам заплатить. Четыреста пятьдесят тысяч долларов, — он решил, чтодесятипроцентная скидка ему просто положена. И эту разницу можно будет положитьв карман.
Холмский изумленно посмотрел на своего собеседника.Привыкший к любым цифрам, он впервые в жизни столкнулся с человеком, готовымзаплатить невероятные деньги за скрытую рекламу спектакля. За такие деньги вгороде можно было поставить два или даже три спектакля. Но этот непонятныйполяк, кажется, не шутил.
— Четыреста пятьдесят тысяч, — деловито повторил Холмский, —хорошо. Будем считать, что мы договорились. Завтра подпишем соглашение, и выпереведете деньги. Стопроцентная оплата, никаких авансов.
— Договорились.
— Какой спектакль? Это «Кошки» или «Чикаго»?
— Нет. «Чайка» Андрона Сончаловского в МосковскомХудожественном театре.
— Это шутка? — спросил изменившимся голосом Холмский. —Зачем это вам нужно?
— Вы согласны или нет?
— Вас прислал его брат Никита? Хотите меняскомпрометировать? Или искусственно поднять ажиотаж вокруг спектакля? Я ведьпонимаю, что вы никогда не заплатите таких денег.
— Завтра получите всю сумму, — решительно заявил Курылович,— целиком.
— Не нужно меня дурачить. Такие деньги в Москве еще никто неплатил.
— Завтра я привезу вам деньги, — упрямо повторил Курылович.
— Вы или провокатор, или сумасшедший, — решил Холмский. —Хорошо, встретимся завтра у меня в офисе. Хотя завтра воскресенье, но ради вася приеду на работу. Если вы заплатите такие деньги сразу, я возьму мои словаобратно и признаюсь, что сам сумасшедший. До свидания. Что-то мне подсказывает,что завтра в два я вас не увижу в моем офисе.
— Дайте ваш адрес, — потребовал Курылович.
Холмский протянул ему карточку и быстро вышел из зала. Заним потянулись двое молодых людей, очевидно его телохранители.
Курылович посмотрел на визитную карточку и улыбнулся.
Россия. Москва. 19 декабря, воскресенье
По выходным дням в городе было гораздо меньше машин. Гейтлервызвал Салькова и поехал с ним к Центральному универмагу, словно для того,чтобы сделать покупки. На Неглинной он остановил машину и вошел в зданиеунивермага, чтобы выйти с другой стороны, сесть в машину и назвать другой адрес.По дороге он еще раз поменял автомобиль и вышел за квартал до встречи. Риту онузнал издали. Она шла к нему легкой, стремительной походкой.
— Как дела? — спросил он. В Москве они говорили толькопо-русски.
— Прекрасно, — радостно ответила Рита. — Я уже снялаквартиру и заплатила на полгода вперед.
Он увидел, что она опять изменилась — разгладились черты еелица, исчезло задумчиво-тоскливое выражение глаз. Ему было приятно сознавать,что он причастен к этим хорошим переменам. Они вошли в небольшое кафе, уселисьза столик.
— Ты мог бы подняться ко мне, — предложила Рита, — я живусовсем недалеко отсюда.
— Я помню, — улыбнулся Гейтлер. — Сколько ты заплатила заполгода вперед?
— Шесть тысяч долларов, — озабоченно призналась она. — Ты неповеришь, но здесь цены выше, чем в центре Берлина.
— Я знаю, — ответил Гейтлер. — Вот тебе еще двадцать пятьтысяч евро, — он протянул ей конверт, — плати в евро. Старайся не менятькрупные суммы. Это привлекает внимание.
— Ты их печатаешь? — улыбнулась Рита.
— Пока нет. Но нужно подумать, может, из меня получитсянеплохой фальшивомонетчик. Ты все помнишь, о чем я тебя просил?
