нетерпеливая, жуткая улыбка. Казалось, от предвкушения он готов прыгать на носочках, как ребёнок, и лишь статус короля сдерживает его от столь эмоциональных порывов.
— Своим присутствием нас почтила моя любимая сестра, принцесса Артея! — Объявил король.
«Артея. Как это поэтично — быть названной, в честь звезды из легенды» — думала я в тот момент. Но уже через пару мгновений мои мысли понеслись в совершенно ином направлении.
Из-за спины Дарка выступила девушка, миниатюрная и нежная, розовощёкая, с бледной выбеленной кожей и волосами цвета молока. В её глазах, как и у брата, льдистыми голубыми иглами застыл колючий холод. Она была почти идеальна, если бы не пустой, лишённый эмоций взгляд. Голубое платье струилось лёгкими складками по её телу и льнуло к ногам, рисуя изгибы стройных, округлых бёдер.
Артея замерла по правое плечо от брата, гордо вздёрнула подбородок и надменно оглядела гостей. Особенно долгим взглядом она наградила меня, и когда я попробовала робко улыбнуться, та улыбнулась в ответ. Хищно. Неприятно. Было в той улыбке обещание причинить мне столько бед и страданий, что на две жизни хватит. А может, то была лишь игра моего воображения..?
— Но и это не самая радостная новость, господа! — Снова взял слово Энидарк. — Майрион, где же ты, мой верный палач?!
Возбуждённая толпа рассеялась. Тихие шепотки переходили в возгласы нетерпения. Гости жаждали зрелищ и были уверены, что король оправдает надежды — произойдёт что-то, о чём можно будет судачить хотя бы ближайшие пару недель.
Майрион шагнул в образовавшийся в центре зала свободный круг. Лицо его не выражало совершенно никаких эмоций, но цвет лица был нездоровым, серым. Губы сжаты в тонкую линию.
Моё сердце подпрыгнуло и затрепыхалось, предчувствуя неладное. Слабость усилилась и я сильней прислонилась к стене в страхе, что не устою на ногах.
— Не томи, не томи! — Ликовал король, ладонью приказывая переходить к действиям.
Майрион медленно встал напротив Артеи, полностью загородив мне обзор своей широкой спиной. Последнее, что я увидела — как победно блеснули её холодные, ядовитые глаза.
Людям, стоявшим ближе, происходящее явно понравилось — дамы визжали от восторга, хлопали ручками, дёргали кавалеров за рукава сюртуков.
Когда Майрион отошёл в сторону, на белой шее принцессы, словно капли крови, блестели красные рубины ожерелья.
«Для единственной» — пронеслась в голове мысль, а потом я почти почувствовала, как вонзаются в мои рёбра осколки разбитого сердца.
25
По телу прокатилась неприятная, липкая волна разочарования и отвращения. Я зажал рот ладонью, но сдавленный писк сдержать так и не удалось. Внутренности скручивались в тугой узел, а разум отказывался верить в происходящее.
Я толкнулась от стены, к которой всё это время жалась, и незаметно выскочила за двери бального зала. Музыка стала тише, а свет коридорных кристаллов не раздражал так сильно глаза. Стало чуть легче, но противный червячок подтачивал изнутри, вгрызаясь в самую душу.
Как Майрион мог заниматься со мной любовью, а затем, на глазах у половины королевства, подносить подарки другой женщине? Но рубиновое ожерелье было не просто подарком, а обещанием, запрятанным в сиянии самоцветов. Намёком или даже… Предложением?
Верно, предложением!
Теперь-то мне стал понятен смысл многозначительных взглядов, что беловолосая принцесса кидала в мою сторону. Вот, что имел в виду Майрион, когда говорил, что о эфирной связи можно не волноваться! Он всё решил сам. Он вручил себя в руки другой женщины, чтобы эфир потерял силу и всяческое влияние на нас обоих.
Во рту стало горько, подступила тошнота. По спине стекали капельки холодного пота, а щёки горели. Я согнулась пополам от невыносимой боли: душевной или физической? Сейчас я не могла разобрать. Не могла отделить своё тело от мыслей. Стала сплошным комком переживаний.
— Госпожа, вам плохо? — Прозвучал совсем близко незнакомый женский голос, но сил поднять глаза и посмотреть кто это у меня не нашлось. Я лишь отрицательно покачала головой и уставилась на маленькие ботиночки с вышитыми по бокам золотыми фигурками, напоминающими перекрещенные бокалы.
«Красивая обувь» — по старой привычке подумала я отстранённо. Кожаные ботинки, напоминающие оксфорды, с маленьким каблучком и мелкими, ровными стежками по верхнему краю подошвы.
— Порядок. Просто душно.
— Выпейте воды, вам станет лучше.
Под нос мне сунули кубок из розового стекла, до середины наполненный водой. Я преувеличенно заинтересованно смотрела на перемигивание света в острых гранях, не решаясь поднять наполненные слезами глаза.
Выхватила из рук девушки бокал и залпом осушила его, а затем снова уставилась в пол. Холодная жидкость побежала по пищеводу и упала в желудок, сделав меня во много раз тяжелее. Я будто приросла к месту, на котором стояла — ни пошевелиться, ни нормально выдохнуть.
— Станет легче. — Пообещала девушка, лица которой я так и не увидела, а затем удалилась.
Легче не становилось. Время замерло, воздух превратился в вязкую субстанцию. Я постояла ещё немного, оперевшись о стену — возможно, втайне мечтая, чтобы Майрион подошёл и всё объяснил. Чтобы сказал, что это часть его плана, и за его поступком сокрыто что-то иное. Но никто так и не подошёл. Даже Дарк, кажется, забыл о моём существовании.
Внезапно боль сменилась злостью, такой жгучей и непреодолимой, что я едва не зарычала. Гордо вскинула голову, выпрямилась, расправила складки пышной юбки, которые с приятным шорохом затрепетали.
Я решила направиться вглубь замка, и сначала шаги мои были робкими, а голова сама собой то и дело поворачивалась, чтобы убедиться в отсутствии погони. Но с появлением принцессы все словно забыли обо мне, и это было к лучшему. Постепенно шаги мои стали твёрже, быстрей, а вскоре я вовсе перешла на бег.
Звук моих шагов глухо разносился вокруг, отталкиваясь от стен. Изо рта лихорадочно вырывалось тяжелое дыхание. Лёгкие ужасно жгло, а картинка перед глазами размывалась из-за подступающих слёз. Тяжёлые юбки глухо хлопали в потоках воздуха, и я ощутила себя бабочкой.
Глупой бабочкой, что тянулась к теплу, но подпалила крылышки об огонь.
Майрион заставил меня поверить в истинность своих чувств. С похвальной самоотверженностью отказался от встреч, вынуждая думать, что делает это из лучших побуждений. Танцевал со мной, любил меня телом и прижимал к себе так, словно я и правда была единственной. Но…
Я остановилась у алькова, завешенного бордовой шторой. Крупные фалды чуть подрагивали, и когда я отодвинула складки ткани в сторону оказалось, что это вовсе не альков, а арка, ведущая на небольшой балкончик. Полукруглые перила нежно обнимал озорной вьюн с листиками в виде звёзд и мелкими белыми цветами. На зелёном
