как она падает на плечо. Нагнулся к шее, зарывшись в распущенные волосы и шумно, с наслаждением вдохнул.
— Моя, — пробормотал он едва слышно, уткнувшись носом за ушком, неровно дыша.
— Конечно, твоя, — рассмеялась я, недоуменно хмурясь. Поведение Родэна казалось мне странным, отчего по телу невольно поползли нервные мурашки перед этим непонятным, другим Максом. Он отстранился, прожигая меня черными глазами:
— Ты не понимаешь. Ты- моя… Поцелуй меня.
И замер в ожидании, смотря на губы, затаив дыхание. Его волнение невольно передалось мне, охватывая все тело мелкой дрожью. Я неуверенно положила ладонь на грудь, ощутив, как под пламенеющей кожей неимоверно быстро бьется сердце, словно сейчас сломает ребра и окажется прямо у меня в руке. Встала на цыпочки, потянувшись к нему, смотря в эти бездонные немигающие глаза, будто затягивающие в свою темную вселенную.
— Твоя, — прошептала ему в губы, слегка задевая их. И поцеловала, нежно, почти невесомо, обвив шею руками, притягивая к себе. Какой он горячий, как дурманяще жарко стало вокруг.
На Макса это подействовало, как спусковой крючок. Он тихо зарычал, вдавливая мое тело в себя, другой рукой схватив затылок, не давая увернуться от жесткого требовательного поцелуя, сминая губы, глубоко проникая в рот языком, быстро, не давая вздохнуть. Прорезавшиеся клыки жалили нежную кожу и я почувствовала солоноватый вкус во рту. Он видимо тоже, но его это только еще больше завело.
— Я тебя съем, — прохрипел Макс, посасывая кровоточащую ранку на губе. Это было очень странно, но так интимно, порочно, он и правда меня буквально ел сейчас. По телу разлилась истома, подкашивающая ноги, застилавшая рваным туманом мысли в голове. Как- будто сквозь этот укус внутрь меня просочился одурманивающий яд, делая все происходящее почти нереальным, оставляя только тягучее желание в низу живота. Я потянула вверх его футболку, но Макс остановил меня. Подхватил под ягодицы, заставляя обвить его ногами, и понес в спальню, осыпая жалящими поцелуями лицо, шею, грудь. Скинул на кровать и тут же отступил, не сводя тяжелого возбужденного взгляда.
— Раздевайся. Медленно, — слова прозвучали отрывисто в звенящей тишине комнаты.
Почувствовала, как нервное возбуждение прорывается наружу краской, залившей шею и лицо. Это была не просьба влюбленного, а приказ господина, утверждающего свою власть. Слово «моя» приобрело в голове совсем другой оттенок. И я правда не понимала, когда он его говорил. Я посмотрела на Макса, пытаясь разгадать, что скрывается за этим прожигающим взглядом на напряженном застывшем лице. И вдруг отчетливо ощутила, что, чтобы он ни сделал, я все позволю ему сейчас, просто потому, что он прав. Я его.
До боли захотелось, чтобы он прикоснулся, но почему-то боялась нарушить его приказ. Дрожащими пальцами начала расстегивать непослушные маленькие пуговки на блузке, чувствуя, как огнем горит под его пристальным взглядом каждый открывающийся участок кожи. Облизнула пересохшие губы и услышала, как Макс шумно вздохнул, уловив этот жест. Меня всю колотило от непонятно откуда взявшегося смущения, как- будто я в первый раз раздеваюсь перед этим мужчиной. Опустила глаза, не в силах выдержать его жадный голодный взгляд. Голова слегка кружилась, как все странно.
Блузка заскользила по плечам, за ней вниз упал бюстгальтер. Я подавила в себе желание прикрыться и, выпрямившись, посмотрела ему в лицо. Он медленно обвел изучающим взглядом лицо, потом шею, задержался на груди, мазнул по подрагивающему животу.
— Юбку, — глухо проронил сквозь зубы.
Я встала лицом к кровати и неторопливо стянула мешавшую ткань вниз сразу вместе с трусиками, прогнувшись перед ним. Воздух колыхнулся и бедра обхватили две жаркие ладони, до боли сжав их. Я в предвкушении вжалась спиной в твердую грудь, ощущая, как каменный член уперся в ягодицы.
— Я не разрешал так делать, — раздался хриплый шепот у самого уха, — Не дразни меня. Я не смогу быть нежным сейчас…Я чувствую сладковатый запах твоего возбуждения, но оно еще недостаточно.
Он легонько оттолкнул меня от себя и отошел. Стало зябко, я судорожно втянула воздух, замерев в ожидании, не оборачиваясь на Макса.
— На кровать, — отрывисто сказал он. Я, двигаясь как в полусне, подчинилась. Его хриплый низкий голос как- будто убивал волю во мне. Не нужно было думать, только следовать брошеным словам, прожигающим все внутри.
— На колени. Голову на подушку.
Дрожь предвкушения пробежала по телу. Он сейчас коснется меня. Наконец. Просто войдет. Мне уже не нужна была никакая нежность. Этот властный вибрирующий голос лучше любой прелюдии. Внутри все горело от желания почувствовать его внутри.
Я прогнулась в пояснице, пряча пылающее лицо в подушку, чувствуя впивающийся взгляд черных глаз на бесстыдно подставленную промежность.
— Мааакс, — тихо простонала, не в силах выносить это напряжение. С облегчением почувствовала, как он приближается. Сейчас. Кожа горела огнем, ожидая. Но Родэн так и не прикоснулся. Вместо этого я ощутила его жаркое дыхание…там. Только колыхание воздуха, томительно ласкающее влажные набухшие складки. Он просто смотрел, очень близко, слишком.
— Ты так пахнешь, так… — пробормотал Макс скорее сам себе, лаская вибрацией произнесенных слов, потом громче, хрипло, тем же властным тоном, — Потрогай себя.
В голове всколыхнулся протест, но рука сама безвольно опустилась, провела по нижним розовым губкам, раскрывая, пальцы скользнули внутрь, моментально становясь влажными, опять по лепесткам, распределяя смазку, и наконец закружились вокруг клитора, ритмично надавливая. Я чувствовала алчущий мужской взгляд, как жадные прикосновения. Тяжелое шумное дыхание ласкало двигающуюся руку, отдаваясь во всем теле. Или это уже я с трудом выталкивала из себя воздух. Все смешалось вместе с этими быстрыми круговыми движениями, туманя сознание.
Кровать прогнулась под тяжестью Макса, и на бедра легли две тяжелые ладони, больно впиваясь разведенными пальцами. Из моего горла вырвался утробный стон, я уже так хотела его, что в глазах темнело. Прижалась к твердым мужским бедрам, ощущая как вставший член трется между разведенных ягодиц.
— Пожалуйста, — всхлипнула в подушку. Рука сама задвигалась быстрее. Мне казалось, я сейчас кончу от одного единственного толчка.
— Маакс, пожалуйста…
Но вместо этого одна тяжелая ладонь еще крепче вцепилась в бедро, не давая пошевелиться, а другая резко опустилась на ягодицу, заставив вздрогнуть. Раздался шлепок. Я охнула и замерла.
— Продолжай, — прошипел он сквозь зубы, и пальцы опять послушно запорхали над клитором.
Секунда. И опять звонкий шлепок по другой ягодице. Резкий. Болезненный. Доводящий до предела. И еще, и еще, и еще. Кожа горела огнем, но это было так сладко, так дико, так мучительно. Каждый удар выбивал из горла скулящий стон, постепенно переходящий в один протяжный, нескончаемый. Член терся о ласкающую клитор руку поступательными движениями, давая возможность провести пальчиками по бархатистой головке. Ладонь, придерживающая бедро, отпустила, и
