знаешь, кто настоящий виновник! И тебе удалось его одолеть. Никому прежде не удавалось, а ты смог! Я это знаю, Бог знает, Он всё видит!
— Что ж тогда Бог оставил меня гнить в этой дыре, а?!
Волхов вдруг вскипел яростью, оскалился, вырвался из крепких пальцев. Надсмотрщик дёрнулся было утихомирить его, но батюшка подал сигнал, чтобы тот остановился.
— Я не знаю, Игорь. Не знаю… Но я верю, что всё это не напрасно. У всего есть смысл.
Он опустил ладонь на плечо трясущегося от гнева и боли друга, и тот вдруг склонил голову, пряча влажные от слёз глаза.
— Я не хочу этого, Илларион. Я не смогу…
— Сможешь! Слышишь, Игорь? Сможешь!
Волхов зарыдал.
«Ну, зачем?! Зачем он приехал? Серая тусклая жизнь только потому была сносной, что другая уже забылась! Но теперь…»
— Всё, заканчивайте! Время вышло.
Надсмотрщик приготовил наручники, пока батюшка в последний раз сжал руки Волхова, перекрестил и коснулся губами его лба, благословляя быть сильным.
Тепло человеческого тела сменилось холодом металла. Зубья лязгнули в механизме захвата, плотно обхватив запястья.
— Прощай, Игорь. Не теряй веру!
Слова оборвались грохотом захлопнувшейся двери.
Обратный путь он прошёл словно в тумане, очнувшись уже в своей камере. Кружка наполнилась до половины, теперь капли плюхались в воду, растворяясь в ней.
Волхов понуро улёгся на койку, свернулся калачиком. Стало тошно от всего вокруг, хотелось кричать, биться о стены, крушить!
Капля разбилась о толщу мутной воды, раздразнив слух.
Слёзы застилали глаза, стало холодно, будто пробил озноб, зубы задрожали.
Ещё одна капля.
Стена, отделанная грубой штукатуркой, вдруг вызвала волну ненависти. Он знал в ней каждую выбоину, каждую трещину, каждую неровность. Захотелось изменить хоть что-то в этом проклятом месте!
«Давай! Сделай это!»
Кулак с размаху врезался о шершавую поверхность, в душе отдалось запоздалой болью.
— Р-р-р-р-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Снова удар! И ещё один! И ещё! Пока штукатурка, окрашенная выступившей кровью, не осыпалась, явив новую деталь осточертевшего мирка.
Капля снова упала в кружку.
Волхов вскочил, схватил её, взмахнул, расплескав часть воды в стороны…
Жалобный писк остановил его. Мышь выглянул из своей норки, взволнованно наблюдал за происходящим, не зная куда себя деть.
Гнев отступил.
Волхов осторожно опустился на корточки, поставил кружку, в которой ещё осталось достаточно воды для маленького зверька.
— Прости, дружище. Забыл совсем…
Мышь взобрался по подставленной руке на плечо, возмущённо запищал.
— Ну, тихо, тихо. Вот, смотри — тебе вдоволь напиться хватит.
Он вылил немного воды в ладонь, подождал, пока зверёк вскарабкается по запястью, налакается, а затем вернул кружку на место.
— Доволен?
Мышь утвердительно пискнул, вызвав лёгкую улыбку.
— Вот и хорошо. Продолжим партию?
«А ты помнишь расстановку?»
— Вроде бы помню…
Волхов лёг на койку, убедился, что Мышь устроился поудобнее и устремил взгляд в потолок.
━─━────༺༻────━─━
Буйный ветер свистел между решётками за окном, пробирался сквозь щели, кусая за пятки холодными хлыстами, ныряя за шиворот по разгорячённому упражнениями телу.
— Сто, сто оди-и-и-ин, сто два-а-а-а…
Без тренировок сохранять трезвость мысли было бы невозможно, поэтому Волхов уделял им времени не меньше, чем вычислениям, сочинениям и шахматным партиям.
— Сто тр-р-р-и-и-и…
Мышцы окислились, отозвались жгучей болью, требуя отдыха.
— Хватит, — он остановился, потянулся, разминая задубевшие мускулы. — Фух! Что-то я сегодня переборщил, не находишь?
Мышь, вальяжно разлёгшийся в складке одеяла, ответил лёгким шевелением усиков. Он наелся от пуза поданной на завтрак перловкой, напился остатками дождевой воды, а теперь просто наслаждался своей удачной жизнью.
— Двинься, наглёныш, — Игорь вытерся рваной тряпкой, чтобы сквозняк не так сильно докучал, и с наслаждением опустился на край койки, давая ногам отдохнуть.
«Дай отыграться!»
— Да погоди ты. Мне б отдышаться для начала.
«Немедля! Я должен закрыть поражение!»
— А я сказал нет. И вообще, я хотел задачки порешать. Представим: в электрическую цепь, в которой параллельно подключены пять…
Дверь распахнулась, прервав странную перебранку с самим собой. Сквозняк усилился, устремился на выход, отчего шею закололо неприятным холодком.
— Ты у нас в последнее время нарасхват, Волхов! Собирайся, видеть тебя хотят.
Этот надсмотрщик, в отличие от прошлого, обычно был улыбчив, весел и задорен. Казалось бы, он не должен вызывать страх, да только с таким же добродушным лицом он избивал заключённых за любую, даже самую малую провинность.
— Опять вызывают? Кто теперь?
— Я тебе секретарша что ли? Давай, шустрее, у меня обед скоро.
Дубинка, хищно выглядывающая из-под свисающего брюха, мотивировала исполнить указание с самым большим рвением, что Волхов и сделал, уже через пару секунд протягивая руки за спиной для наручников.
На этот раз они миновали этаж, на котором располагался кабинет для свиданий. Игорь уже хотел повернуть на лестничном пролёте, но надсмотрщик скорректировал его путь хлёстким ударом по бедру.
— Куда навострился?! Не вздумай мне тут шутки шутить!
Удивлённый Волхов, хромая, вышел в коридор, ведущий к выходу на улицу… на желанную свободу. Туда, где виден горизонт, а дороги ведут во все стороны и ступай по ним куда хочешь! Сесть бы сейчас в свою родненькую пятнашку и…
«Эй, ты снова? Я тебя после прошлого раза еле в порядок привёл».
Очнулся Игорь уже у дверей, в выданной телогрейке и валенках. Ветер, что ещё недавно не мог пробиться к нему в камеру, врезался, крепко обняв, словно старого друга. Приятная свежесть забралась под одежду, глаза заслезились с непривычки, в горле засвербило.
— Сука, холод собачий… давай живее.
Волхов наслаж дался каждым шагом, каждым вздохом, каждым движением, нестеснённым сыростью и смрадом подвалов.
Слишком много свободы перепало на его голову в последнее время.
Конечный пункт назначения оказался неожиданным. Когда его подвели к администрации, он удивился, но, стоя возле двери в кабинет начальника тюрьмы, лихорадочно принялся думать, по какой такой милости его сюда привели.
Все приходящие на ум догадки не обещали ничего хорошего.
За длинным столом сидели двое. Один из них, пузатый лысеющий боров, точно был начальником тюрьмы, но почему-то именно он покинул кабинет, оставив Волхова наедине со вторым.
Неприметный с виду мужичок жестом пригласил сесть напротив. Перед собой он положил раскрытую папку с документами, среди которых Игорь мельком углядел собственное досье.
Почему-то вспомнилось, как он сам перебирал похожие дела, изучая преступников.
— Игорь Олегович, угоститесь?
Мужичок протянул пачку Мальборо с заранее вытянутой сигаретой.
— Откажусь, спасибо.
— Что ж, тогда и я не буду.
— Кто вы?
Мужичок, убрав пачку во внутренний карман, вместо
