Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
вот она, мелькнула в больших окнах коридора напротив, не по графику, правда. Рафик побежал за матерью.
Сулима с ведром и шваброй в руках деловитой походкой зашла в туалет.
Оглядевшись, Рафик проскользнул в туалет за ней. Ему было чуть стыдно, что он как бы прячется за мать – но сейчас он не хотел конфликта. Туалет – место уязвимости. Недаром этим пользуются те же хулиганы, чтобы поймать жертву «без штанов». Как будто у них и так недостаточно преимуществ.
Трусливые шакалы.
Сделав шаг через предбанник с раковинами, Рафик вдруг осознал, что туалет кто-то уже занял. Он осторожно шагнул к двери из предбанника в туалет и прислушался.
В туалете кто-то простонал.
Раздалось мерное шлепанье. Очевидно – мокрая тряпка по полу. А затем – голос Сулимы:
– Нехорошо тебе?
– Ох… Плохо… – простонал бессильно мужской голос.
Голос Вадика.
– Кишки крутит, да? – снова голос Сулимы.
– Да…
– Боишься небось, что все за твоей спиной смеяться будут?
– Что?.. Чего?.. – ответил Вадик после паузы.
– Говорю, если не отстанешь от моего сына – завтра же над тобой вся школа смеяться будет.
– Да пошла ты… – простонал Вадик. – Мы его уроем… И тебя…
Раздался громкий удар деревом о металл и лязг металла. Вадик коротко вскрикнул:
– Ты чё, мля!… Охренела?
Рафик не удержался – и коротко высунулся за дверной косяк – глянуть одним глазом. Сулима держала швабру с тряпкой наперевес, глядя на кабинку туалета. Дверь кабинки была грязно-мокрой, словно после удара шваброй – и чуть болталась. Две другие кабинки туалета были пусты, их двери болтались открытыми. На его глазах прикрытая дёрнулась внутрь, закрываясь плотнее. Рафик снова спрятался и прижался к стене.
– Ай-яй-яй… – Сулима цокнула языком. – Хулиганы замки сломали. Плохо, да?
Рафик вспомнил, как год назад в школе отремонтировали туалеты, и замки в том числе. А потом Вадик с Бобиком на спор выбивали двери – кто с одного удара выбьет.
Карма это бич.
– Отвали, тварь чёрножопая… – простонал Вадик. – Или твоему сыну хуже будет.
– Хуже чем тебе сейчас? – спросила Сулима насмешливо, а потом её голос вдруг стал непривычно жёстким. – Мой сын – это кусочек моей плоти, вырванный из меня. За него я сбежала в чужую страну. Вашу страну c вашими грязными туалетами. И если будет надо – я сделаю всё, чтобы его защитить.
Пауза.
– Всё сделаю. Терять мне нечего. А тебе – много чего.
– За базар… Ответишь, – простонал Вадик.
Сулима вздохнула. Её голос стал терпеливым:
– Ты что, готов, что девушки станут звать тебя Вонючкой и Грязной Жопой? Что тебя на вечеринки не позовут? Что у тебя за спиной смеяться будут?
Вадик не ответил, лишь снова простонал.
Голос Сулимы стал вкрадчивым:
– Сейчас ты немного опозорился – но это быстро забудут. Никто не узнает о нашем разговоре – просто отстань от моего сына. А вот если ты опозоришься сильнее…
– Плевать, что черножопые будут болтать. Не поверит никто! – слабо ответил Вадик.
– Только однажды появится фотография грязного туалета с подписью «кое-кто был здесь». А потом ещё раз и ещё раз. И тебе придётся сбежать, потому что уже никто не подаст тебе руки.
Молчание. Стон. И снова вкрадчиво:
– Но это же необязательно. Просто забудь о моём сыне. Тебе же есть кому показать свою удаль – вон сколько у вас грязных девок. А сына моего – просто забудь. Он же для тебя никто, мусор? Вот и не надо его замечать.
Молчание.
– Вот и хорошо, вот и думай. А я тут помою и пойду. Выздоравливай, дарагой!
Снова зашлёпала тряпка. Сулима не стала стучать в жестяную дверь ещё раз, или кричать «Ты понял меня? Повтори!». Тогда бы Вадик точно упёрся рогом, играя в игру «кто кого сломает». Потому что иначе «пацаны не поймут». Нет, она закончила беседу мягко, без угроз.
Рафик прислонился затылком к холодной шершавой голубой стенке и закрыл глаза. Он вдруг ощутил, какая сила скрыта в его маленькой, терпеливой матери. Он вдруг осознал, что он сам – не уникум, не аномалия, не отклонение. Он просто унаследовал нечто от своей матери, от своих предков.
Он – кровь своего народа. Она – сосуд, давший ему форму.
– Спасибо, мама, – прошептал Рафик.
И тихо вышел из туалета.
Кирилл и боль
Раздался резкий, словно звук выстрела, хлопок. Напряжённые дежурный и патрульный выдернули пистолеты. Сидоров поморщился:
– Опустить оружие! – он недовольно глянул на дверь. – Когда уже тут прокладку мягкую на двери сделают, каждый раз как будто выстрел. Руки-то давай!
Кирилл поднял руки и подал их Сидорову. Патрульный опустил оружие. Сидоров ловко защёлкнул наручники, которые, не глядя, выхватил из кармана.
– Пошли в КПЗ.
– Я заявление написал, вы его читали? – спросил Кирилл напряжённо и встал.
Сидоров глянул на дежурного.
– Да, мне доложили. Пришьём к делу. Ну, пошли! Сумку отдай Коснецову.
Патрульный убрал пистолет и подхватил рюкзак. И бутерброды с водой.
– Доесть можно? – спросил Кирилл, пытаясь собраться с мыслями.
Дежурный и патрульный засмеялись. Сидоров безразлично улыбнулся и отвернулся к двери:
– Не о том волнуешься. Тебя посадить могут лет на пять, а ты о еде думаешь.
– Мне восемнадцати нет, – вдруг вспомнил Кирилл.
– Вдруг это поможет? И Сидоров поморщился, остановился, развернулся:
– Опытный? Ну, значит, сейчас мамке с папкой позвоним.
– Не надо им, – теперь поморщился Кирилл. – Они в разводе.
– Ну кому тогда звонить будем?
– Тренеру, – вздохнул Кирилл. – Матвей Иванычу.
– Давай номер.
– В телефоне…
Звонить Сидоров пошёл сам. Кириллу разговаривать не дали.
Кирилла же посадили в комнату с двумя жесткими стульями и столом и оставили одного. Вскоре Сидоров вернулся и начал задавать вопросы о произошедшем. Кирилл вначале подробно рассказывал, а затем осознал, что следователь ведёт к одному – чтобы Кирилл так или иначе рассказал, как он избил четверых детей. Про сестру он не спрашивал. Про Вику – тоже. Кирилл начал злиться:
– А вы моё заявление прочитали? – спросил, перебивая следователя. – Веню тоже арестовали?
Следователь замолчал. Сложил руки перед собой, глянул на Кирилла, пару секунд помолчал:
– Ты мне, Кирилл, симпатичен, поэтому скажу честно. Ситуация у тебя хреновая. Против тебя четыре свидетеля, а за тебя никого.
– И что, это Веня говорит, что я на него напал, хотел убить и ограбить?
– Ну, не совсем, – следователь хмыкнул. – Он говорит, что его ударили по голове и он мало что помнит. Но если бил не ты – значит, у тебя был сообщник, который бил. А это значит – нападение в сговоре группой лиц! Сечёшь?
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
