появился Дюссар и пробормотал:
— Что за эпикурейство!
— Что-что? — Брижит не поняла.
— Эпикурейство, — повторил Дюссар, — это значит быть последователем Эпикура. Любить жизнь и уметь наслаждаться ею. Питать слабость к роскоши.
— А-а, — пожала плечами Брижит и продолжила чистить апельсин.
Спустя несколько месяцев на одной из пресс-конференций к Брижит пристал какой-то репортер. И тогда она повернулась к стоявшему позади нее Дюссару и спросила: «Послушай, как называют тех, кто ест апельсины?» — и они оба рассмеялись.
«Еще во время одной пресс-конференции, — рассказывает Дюссар, — скорее всего это было в Нью-Йорке, потому что все вокруг разговаривали по-английски, одному репортеру взбрело в голову щегольнуть своим французским. Он спросил Брижит: «Что было вашим первым «cachet»? имея в виду «контракт». Брижит моментально нашлась с ответом: «Un cachet d'aspirin!», — то есть «таблетка аспирина». И снова они с Дюссаром покатились со смеху.
Как-то раз в «Мадраге» Дюссар отправился понырять с маской, а Брижит наблюдала за ним из окна. В это время, в надежде взглянуть на звезду собственными глазами, на пляж заявилась стайка девчонок-подростков.
Заметив Дюссара, они принялись кричать ему: «Мы можем ее увидеть? Мы можем ее увидеть?» Правда, по-французски их вопрос «On peux la voir?» звучит несколько двусмысленно «Мы можем увидеть это?»
Поначалу Дюссар пытался не обращать на них внимания, но девчонки продолжали донимать его одним и тем же вопросом, и Дюссар, которому это порядком поднадоело, выпрямился во весь рост и, подойдя к берегу, крикнул Брижит: «Так, может, мне им показать?»
Брижит тотчас поняла, что у него на уме, и крикнула в ответ: «Давай, давай, покажи!»
И Дюссар приспустил плавки. Девчонки с визгом бросились врассыпную. Жикки стоял у кромки воды, плавки свалились ему до щиколоток, а Брижит зашлась истерическим смехом.
И вот теперь, на съемках в Италии, Дюссар и его тогдашняя супруга, Анна, стали постоянными спутниками Брижит.
Брижит поселилась в изумительном старом палаццо с огромной террасой — кто-то, правда, пытался убедить ее, что когда-то здесь располагался бордель. К несчастью, Брижит не могла воспользоваться этой террасой, потому что балконы на другой стороне улицы были вечно оккупированы репортерами. Брижит снова ощутила себя в ловушке и очень быстро возненавидела все вокруг.
Единственное, чего ей действительно хотелось, пока она находилась в Риме, это посетить Ватикан — желание, о котором она объявила Дюссару и его жене. Брижит воспитывалась в католической семье, и хотя ее вряд ли назовешь образцовой, ревностной католичкой, вера неизменно занимала важное место в ее душе. Увы, желание вряд ли было осуществимо, пока папарацци несли свою вахту. И Брижит это страшно злило.
Жикки тотчас пришел ей на помощь. «Положись на меня, — пообещал он. — Вот увидишь, я свожу тебя в Ватикан и никто об этом даже не догадается». На что Брижит ответила: «Спорим, что у тебя ничего не выйдет». На что Дюссар возразил: «Спорим, что выйдет». И они заключили пари.
Первое, что им надо сделать, заявил Дюссар, это всем троим одеться одинаково. И вся троица — Брижит, Дюссар и его жена — облачились так, что стали не отличимы друг от друга — так выглядит почти что каждый французский турист в Риме. Никаких дорогих шарфов, никаких модных нарядов. Ничего такого, что навело бы публику на подозрение, что перед ними переодетая кинозвезда.
После этого Дюссар вывел ее из дома, и вместо привычного лимузина они отправились в Ватикан на такси. Прибыв туда — Дюссар по одну руку от Брижит, Анна по другую, — друзья смешались с толпой туристов, так чтобы их никто не смог узнать издалека. Чувствуя себя в полной безопасности, они просто прошли вместе с толпой через Собор Святого Петра, а затем через Сикстинскую капеллу.
«Ни одна живая душа не узнала ее, — рассказывает Анна Дюссар. — Никто не приставал к ней, не пытался заговорить. Никто из фотографов не увязался за ней. Это был один из редких моментов, когда она наслаждалась полной анонимностью, ощущала себя в полной безопасности и была этим счастлива.
Когда работа над картиной завершилась, к Брижит приехал Сэми Фрей, и четверо друзей на машине отправились в короткое путешествие по Италии. Или, вернее, попытались это сделать.
Вот что дальше рассказывает Анна Дюссар: «Нам не повезло. Мы провели какое-то время на Капри, а затем на пароходике отправились в Амальфи, потому что Брижит ужасно хотелось посмотреть Везувий и Помпеи. Когда же мы на катере возвращались назад на Капри, Сэми переоделся в крестьянина и нацепил на голову какую-то умопомрачительную шляпу, а Брижит попыталась изобразить из себя уборщицу. Правда вид у нее при этом был как у самой настоящей кинозвезды — темные очки, а голова повязана шарфом, точно так же, как то неизменно делала Брижит Бардо. Когда она сошла с катера и направилась к поджидавшей машине, будь даже у нее в руках швабра, ей все равно не удалось бы никого обмануть».
К ней со всех сторон тотчас устремились толпы поклонников, а вслед за ними, откуда ни возьмись, налетели папарацци. В Неаполе четверка друзей была вынуждена, спасаясь от зевак, ходить по улицам, спиной вперед. Брижит так и не попала к Везувию.
Теперь же друзья рассуждали, что единственно доступный им способ более-менее сносно провести время — это избегать больших городов, заезжать исключительно в крошечные деревушки и останавливаться в крошечных старых гостиничках, где их никто не мог обнаружить.
Увы, и этот план не сработал.
Однажды вечером они узнали про одну маленькую гостиницу на вершине холма и, убежденные, что там им нечего опасаться, прикатили на машине в горы. Но и здесь их подстерегало разочарование: в гостинице проводился бизнес-семинар, и присутствующие все до единого узнали Брижит. Еще одним вечером, на юге Италии, направляясь взглянуть на руины Пестума, они остановились в небольшом отельчике. Анна Дюссар вспоминает, что место это было просто кошмарным. И все равно они наверняка остановились бы на ночь в обшарпанных номерах с продавленными кроватями, не проболтайся кто-то, кто узнал Брижит, о ее приезде. Тотчас у гостиницы собралась толпа зевак и репортеров, и Брижит была вынуждена на ночь глядя спасаться бегством.
«Вот так всегда, если вы с Брижит, — вздыхает Анна Дюссар. — Мы вечно от кого-то спасались бегством».
Как только Жак Розье закончил работу над своей 22-минутной документальной лентой «Папарацци», итальянский режиссер Освальдо Чивирани начал съемки другой документальной ленты, посвященной жизни кинозвезды и озаглавленной «Tentazioni Proibite» («Запретный соблазн»).
После этого Брижит имела несчастье сняться в картине под названием «Une Ravissante Idiote», что может быть переведено как
