орать будет. А орет он очень громко и матом, – Данька уже снял куртку и ботинки, а потому выпрямился и с ехидной улыбкой сверху вниз смотрел на козочку вредную. – Да и сестра у меня адвокат, так что, – щелкунов ее по носу, пошел на кухню, – у тебя нет шансов.
– Между прочим, это именно твоя сестра предлагала помочь тебя прикопать, – съехидничала Ева. Ей ничего не оставалось, как тоже раздеться и идти на кухню. Жаркий просто непрошибаем.
– Это у нее очередное обострение доброты было. Осеннее, – отмахнулся Данил. Пока вредина возилась с одеждой, он уже успел поставить чайник и теперь готовил заварник. – Так, выбирай: или ты бегом в душ одна, или чуть позже и вместе, – ошарашил он вошедшую в кухню Евку.
– С тобой бесполезно спорить, – Ева покачала головой.
– А не надо со мной спорить, – нахально улыбнулся Данька, с удовольствием разглядывая Заучку: зауженные джинсы и мягкий серый свитер, красиво облегающий грудь. Даже ладони зачесались, так захотелось сжать упругие холмики. – Ну?
– Нахал! – резко развернувшись, Ева ушла в комнату. Нет, в душ она как-нибудь сама-сама.
– Козочка! – донеслось ей в спину. – Камерунская.
– Что?! – Ева бегом вернулась в кухню. Прибьет гада!
– Они такие маленькие и хорошенькие, – продолжал улыбаться Данил. – Я с племянниками передачу про них смотрел. А еще важные – цок-цок-цок с деловым видом, прям как ты.
– Ааааа, чтоб тебя, – Евка со стоном закрыла глаза рукой. За что ей все это? Один раз! Один-единственный раз пошла на поводу у своих желаний и теперь вот. – Жаркий, ты меня достал, – тихо и с тяжелым вздохом.
– Спинку потереть? – напомнил ей свою “угрозу”. Еву из кухни ветром сдуло, потому что потирание спинки известно чем закончится. Проходили. А этот гад так и не ответил, какого черта его принесло!
– Ну нет так нет, – пожал плечами Данил и полез в холодильник. От таких стрессов у него разгулялся аппетит.
Он успел заварить чай, смастрячить бутерброды, а Ева все плескалась в душе.
– Водоплавающая козочка, – усмехнувшись, Данил пошел в комнату. Вряд ли Заучка изменила привычке хранить постельное в бельевом ящике дивана. Время почти шесть утра, самое оно позавтракать и завалиться спать.
Достав постельные принадлежности, решил проверить еще кое-что и сунул нос в шкаф.
– Любовников, что ли, моих ищешь? – раздался сзади ехидный голос. – Так не ту дверцу открыл – здесь полки.
– Вот точно козочка, – Данька с широкой улыбкой развернулся к ней. – Вредная, нахальная и с большим самомнением. Но как же приятно найти свои вещи на полке.
– Пф, – фыркнула Ева, – как раз выкинуть собиралась.
– Угу, поэтому футболка и штаны постиранные тут лежат, – его улыбка стала еще шире: вредная красотка стояла в дверях и вытирала волосы полотенцем. Ага, в коротких спальных шортиках и маечке на тонких бретелях. Такая вся вообще ни разу не строгий директор.
– Слушай, Каланча, – Евка прошла в комнату и уселась на диван, – а от тебя все-таки есть толк! Бутерброды, правда, кривоваты сильно, а в остальном вполне сойдет. Даже постель застелил. Подготовился.
– Фи, как грубо, Евочка, – поддел ее Данил. А потом резко переключился: – Ну неужели не скучала? Вот совсем-совсем?
– Нет, – резко бросила она, и продолжила вытирать волосы. – Все было просто прекрасно.
– Ага, я видел, – недовольно пробурчал Данил. – Обнималась со всякими мужиками там.
Ева замерла и подняла внимательный взгляд на парня. Потом медленно положила полотенце на диван и встала. В ее глазах начала собираться гроза. Несмотря на невысокий рост, выглядела она грозно, и Данька подумал, что зря ляпнул про мужиков. Кажется, он снова накосячил.
– Ты! – тонкий наманикюренный пальчик уперся ему в грудь. – Совсем оборзел? – зашипела Ева. – Жаркий, ты не имеешь никакого права являться сюда, вести себя подобным наглым образом и указывать мне, с кем я могу обниматься, а с кем нет. Не с твоим “послужным списком”, – произнесла едко, продолжая пальчиком тыкать ему в грудь при каждом слове. – Ты ведешь себя как ревнивый бабуин. Оставь свои собственнические замашки для дурочек, готовых заглядывать тебе в рот. А я сама могу решить где, когда и с кем. И тебя это не касается никаким образом.
– Видел я, как ты принимаешь решения, – Данька прищурился. Да, не святой, но они же сами фактически липли к нему. – Вся из себя такая директор, а клеит мужиков по барам.
– Тебя. Это. Каким. Боком. Касается? – отчеканила Ева каждое слово. Даже спать расхотелось. – Еще раз – какое тебе дело, с кем и как я провожу свое личное время? Ты мне никто.
– Ну, это легко исправить, – пожал плечами Данил. – Я, знаешь ли, настроен абсолютно серьезно.
В комнате повисла тишина. Евка в изумлении похлопала глазами, а потом расхохоталась. Издевательски так. Стало обидно. Он тут к ней всей душой, а она хохочет так, что соседей разбудит.
– Т-ты? Ты и серьезно? – смех стал походить на истерический. – Откуда вообще это слово в твоем лексиконе? – вдруг она резко прекратила смеяться: – Забирай свои вещички и вали к черту отсюда, хватит мне нервы мотать!
– Да прям разбежался, – нагло заявил Данил. Просто как представит, что кто-то другой целует Заучку вредную, так сразу тормоза отказывают. Хотя вот вообще пофигу было, какие там шашни помимо него другие барышни крутили. Может, он латентный мазохист, конечно, но не получается разозлиться на эту вредность концентрированную. Особенно когда взгляд цепляется за вырез маечки этой.
– Жаркий! – перед его носом раздались щелчки пальцами. – Хватит пялиться на мою грудь!
– А чего ты ее выставила? – сначала ляпнул, а потом прикусил язык. Сейчас как заведется на новый круг…
– Ах ты гад! – вот, он был прав, новый виток скандала не заставил себя долго ждать. – Я что, по-твоему…
Договорить не дал. Вообще говорить у него с Евой выходит плохо, вечно его заносит не туда. Да и эта козочка на любую его фразу готова колючки выпустить. Соскучился по ней, сам не ожидал, что настолько. Меньше слов – больше дела. Схватить, прижать к себе и целовать, пока не перестанет трепыхаться. Держал крепко, но бережно, нежно поглаживал пальцами поясницу, осторожно поднимаясь вверх по узкой спине. Его вредность повышенной концентрации пахнет
