и собирается заставить меня кончить снова, я понимаю, чего была лишена.
Этот мужчина для меня все. Все, что я хочу. И не важно, как сильно я боюсь смотреть в его глаза и увидеть мужчину, заставившего меня впустить его. Страшнее не думать о Джейке, не думать о Драконе, о сильных руках, крепко обнимающих меня и уверяющих, что нет причин сбегать.
Больше никогда.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Джейк
Она такая хорошая. Такая красивая. Такая идеальная.
Ощущения оказываются даже лучше, чем в наш первый раз, и что-то внутри меня подсказывает, что все будет лишь слаще, горячее и сексуальнее. Каждый раз с Шэйн будет лучше предыдущего, потому что с каждой новой встречей она подпускает меня ближе.
Ближе к ней, женщине, которая показывает мне то, чего я никогда прежде не видел, и заставляет меня так ярко ощущать все происходящее, что, клянусь, эхо ее оргазмов отдается в каждой клеточке моего тела.
И, черт, это невероятно. Обжигающая нирвана пронзает мои яйца, проходит по позвоночнику, зажигает меня, искореняя желание излиться в нее. У меня никогда прежде не было проблем с выдержкой в постели, но сегодня я бью личный рекорд.
К тому моменту, как я переворачиваю Шэйн на живот и вхожу в нее сзади, она кончает уже трижды, но мне нужно еще. Еще раз, чтобы я тоже кончил, излился в ее сладостное лоно.
— Еще разок, детка, — шепчу я ей в шею, двигаясь. Мои яйца шлепают по ее бедрам. — Я хочу ощутить это еще раз.
— Не могу, — задыхается она, двигая бедрами и давая мне возможности войти глубже. — Я уже выдохлась. Это невероятно, Джейк. Я словно под кайфом.
— Хочу доставить тебе еще большее удовольствие, — я протягиваю руку между нашими телами, нахожу ее клитор, а другой рукой накрываю ее ладони, прижимая ее к матрасу. — Еще раз. Дай мне почувствовать, как твоя сладкая киска сжимает мой член, принцесса. Я хочу кончить с тобой, давай.
Она стонет, прогибаясь.
— О Боже, Джейк. Боже…
— Ты почти у цели. Я чувствую это, — сдвигаю лодыжки, пока головка моего члена не оказывается сжатой ее тугой вагиной. — Давай, малышка. Кончи для меня. Кончи, Шэйн. Боже, да. Да, бл*ть.
Она кончает дико, бесстыдно крича и с силой сжимая мой член внутри. Я забываюсь. Резко кончаю, врываясь глубоко в нее, и Шэйн принимает меня полностью, ее тело сжимается вокруг моего члена, крепко, пока я обильно и продолжительно изливаюсь в нее.
Оргазм накрывает меня так сильно, что взор затуманивается, я не способен рассуждать, и на пару секунд теряю контроль. Не осознаю, кто я и где я, почему я здесь, но, когда возвращаюсь, обнаруживаю, что лежу на Шэйн, прикусив нежную плоть на ее плече, крепко обнимая за талию и ощущая ее твердую спину, прижимающуюся к моим ребрам.
Я приподнимаюсь с нее, беспокоясь о том, что она не сможет нормально дышать, но Шэйн протягивает руку и шлепает меня по заднице.
— Останься, — просит она, впиваясь ногтями в только что отшлепанный участок моего тела, заставляя одобрительно зарычать. — Всего на пару минут.
— Я тебя не раздавлю?
— Раздавишь, но мне нравится ощущать твой вес на себе, — вздохнув. говорит она. — Это удерживает меня от того, чтобы воспарить от оргазма.
Я расслабляюсь на ней, с улыбкой зарываясь в ее волосы и подбираясь к ее шее.
— Можешь воспарить, если хочешь.
— Нет, я хочу остаться здесь, с тобой, — ласково пошлепывает меня по заднице. — Ты хорошо поработал, Дракон.
— Ты тоже, Принцесса, — я целую в шею, провожу языком по влажной коже. — А твой пот такой вкусный. Почти столь же приятен на вкус, как и твоя киска.
Она тихо смеется.
— Что смешного? — спрашиваю я, когда объяснений не следует.
— Ты уже дважды добирался до моего лона, а я до сих пор не сделала тебе минет, — говорит она. — Прежде со мной такого не было.
— Ты встречалась не с теми мужчинами. Мне нравится пробовать тебя, ощущать, как ты кончаешь мне в рот, — я одобрительно хмыкаю. — Одна мысль об этом заставила бы меня снова возбудиться, если бы я только что не опустошил свою мошонку.
Она смеется громче, внутренние мышцы ее влагалища сокращаются и выталкивают мой обмякший член.
— Ох, черт. Прости.
— Рано или поздно это случилось бы, — я перекатываюсь на матрас, улыбаясь, когда она сворачивается клубочком на своей стороне, глядя на меня из-за своих светлых растрепанных прядей. Я нежно убираю волосы от ее лица. — Возможно ли, что за последние минуты ты стала еще более прекрасной?
Она усмехается.
— У тебя взгляд затуманен оргазмом. Так говорят мои подруги.
— Я и не подозревал, что оргазм затуманивает взгляд, — я приближаюсь к ней, провожу рукой по соблазнительному изгибу ее талии вниз, к бедру. Потребность прикоснуться к ней — непреодолимое желание, которому я не могу сопротивляться. — Не думаю, что дело в этом. Всему причина ты сама.
— Ты и сам прекрасен. Полагаю, что могла бы получить зависимость от твоего тела. Серьезную зависимость.
Моя улыбка становится шире.
— Хорошо.
— Но ломка была бы ужасной, — говорит она, закидывая свою ногу на мою. — Хуже, чем отказаться от рафинированного сахара, который я не употребляла два месяца и вовсе не получила удовольствия от этого. Потеря трех фунтов этого не стоила.
— Не придется ни от чего отказываться, потому что я никуда не уйду. И худеть тебе не нужно, — я игриво осматриваю ее изгибы. — Ты идеальна во всех отношениях. Особенно твоя чертовски привлекательная задница. Я же говорил тебе, как люблю твою попку?
Она смеется.
— Да, полагаю ты упоминал об этом раз десять, мистер Любитель Попок.
— Я не Любитель попок. Просто твой мужчина. И мне нравится каждая твоя частичка, внутри и снаружи.
— Считаешь мою печень сексуальной? — спрашивает она, поводив бровью.
— Чертовски сексуальной. Но я говорю о том, как ты смешишь меня. И проявляешь себя такой, как есть, на весь мир, не обращая внимания на то, наблюдают ли за тобой или нет. Ты всегда остаешься собой, и это делает тебя особенной.
— Спасибо, — говорит она, смягчив взгляд. — Ты знаешь меня лучше моего прежнего парня.
— Мне кажется, что мы уже давно знакомы, — говорю я от всего сердца до того, как моя храбрость меня покинет. — Словно я знаком с тобой долгие годы. Или словно ждал возможности познакомиться с тобой ближе.
— Мне тоже, — она тянется, кладет ладонь мне на грудь. Нежность от этого прикосновения вызывает во мне что-то более сладостное, чем вожделение. — Так расскажи мне,
