— На инструктаже ясно сказали в кабинах не курить. Вот остановимся на привал, отойдешь подальше и хоть закурись. А сейчас — не положено.
Водитель замолчал, обиженно сжав губы в тонкую ниточку, но Ивану на его чувства было наплевать. Он второй год на Северах и отлично знал, как управляться с подобной публикой. Понимают они только силу и любой блатной десять раз подумает над тем стоит ли связываться с отмороженными спецназовцами. Вот и этот сделал правильный вывод. Молодец и не все мозги пропил. Сопровождать важные грузы в поселение драуни и Новосеверный, конечно, не работа спецназа, но куда деться если в окрестностях несколько раз видели следы неизвестных и дважды нападали на одиночные машины в тундре. Между прочим две семьи остались без кормильцев! В сочетании с повышенной активностью западных подлодок поблизости от морских границ и самолетов разведки вблизи — воздушных, наводило на мысли что это жужжу не просто так, а работа иностранных разведок, крайне заинтересованных в информации о пришельцах и их поселке. На выводы штабных аналитиков начальник объединенного стратегического командования «Северный флот» адмирал Александр Моисеенко отреагировал приказом сопровождать грузы спецназу. Элитные бойцы поворчали, что это все равно что гвозди забивать микроскопом, но делать нечего. Приказ есть приказ, тем более что обстановку видели все а на местную милицию надежд было мало.
В разгрузке забился телефон спутниковой связи. Слегка нахмурившись — номер этого телефона знало только командование а неожиданный звонок от него означал как правило хлопоты и нешуточные, офицер вытащил плоскую коробку чуда русской инженерной мысли — пригодный для эксплуатации в войсках телефон, пальцы прижали незаметный сенсор.
— Слушаю, старший лейтенант Жуков.
— Да узнал…да… я вас понял. А сведения точные?.. Понял вас, в-выполняю!
Положив трубку на место, обернулся, ошарашенный взгляд несколько мгновений не отрывался от видневшегося в заднем окне кабины красно-коричневого борта контейнера. Потом достал из разгрузки рацию.
— Я Жук-1, я Жук-1, останавливаемся! — произнес слегка хриплым голосом.
Повернувшись к водителю, произнес громко и зло:
— Т-тебя это тоже касается!
Пробормотав себе под нос нечто нехорошее, но достаточно тихо, водитель нарочито резко нажал на тормоз. Машину тряхнуло, офицер едва не «клюнул» носом лобовое стекло. Дождавшись, когда машина остановиться, подхватил автомат и выскочил из машины. Водитель разочарованно хлюпнул большим, с красными прожилками носом. Маленькая месть не удалась. Ибо какая это месть если на нее не обращают внимания? Блеклые губы прошептали:
— Локшевая работа…[12].
Жуков остановился у заднего борта КАМАЗа и уставился на висевшей на петлях грузового контейнера большую свинцовую пломбу. Рука почесала затылок.
— Вань, что случилось то? Чего остановились — остановившись рядом, спросил лейтенант Григорянц: молодой, еще ни разу не бывший в горячих точках офицер. С двумя «Тиграми» и пятью рядовыми он сопровождал груз.
— Да сам не знаю толком, хрень какая-то, — Иван недовольно щелкнул суставами пальцев, — Якобы содержимое контейнера подменили. Комбат приказал вскрыть.
— Нам, татарам, все равно, что водка, что пулемет, — хохотнул Григорянц, армянин по национальности, — лишь бы с ног валило. Приказали — сделаем!
Нашедшимися у водителя ножницами по металлу они перекусили проволоку. Свинцовая пломба плюхнулась в лужу разбросав вокруг грязные капли. Трое солдат навалились на двери, сдвинули с места тяжелую дверь.
Жуков заскочил внутрь контейнера, деревянные ящики до потолка. Включил фонарик на мобильнике и прошел вслед за осторожно бегущим по металлу пола световым пятном вдоль узкого прохода, делившего внутренность на две равные части.
То, что он искал, лежало сразу за кабиной, закрытое плотной серой тканью. Аккуратно сдвинул ее, луч света высветил веретенообразный предмет, размером с двухсот пятидесятикилограммовую авиационную бомбу с надписью черной краской на боку: «W85».
Холодок, уже давно угнездившийся где-то в груди, спустился ниже, дошел до пальцев на потных ногах. Потрясенный Иван несколько мгновений лихорадочно искал на телефоне номер комбата. Наконец нашел, пальцы торопливо забегали по сенсорам.
Трубку сняли тут же — итоги обследования контейнера ждали с нетерпением. С губ, сведенных чертовой судорогой, сорвались тихие слова:
— Я нашел ядерный заряд. Мои действия?.. Да… Да… А по срокам что? Неизвестно… Есть!
С растерянностью, перешедшей через секунду в инстинктивную, отчаянную готовность к решительному, а может, и последнему бою, он постоял перед страшной находкой, потом стремительно прошел между ящиками и спрыгнул на землю. На ходу на лицо легла маска холодной решительности и жесткости. «Скорее всего бомбу как-то отслеживают, так что если она начнет двигаться прочь от Новосеверного, то взорваться может в любой момент. И что? Думаете, испугаюсь вашей бомбы? А фиг вам!» Он все для себя решил. Он вовсе не был суперменом из дешевых американских боевиков — он всего-навсего прибежал на пожар раньше других и принялся, как мог, тушить его. Раз сложилось так, что довелось это делать ему — значит он пойдет до конца. Так его учили, так он чувствовал, так жил. Он будет уводить машину от людских поселений до тех пор, пока взрыв не сможет им повредить даже теоретически. Иного выхода просто не существовало. Разве те, чьи останки с насквозь проржавевшими винтовками в руках до сих пор находят в родной земле поступали по-другому? Сжимали зубы и выполняли долг до конца.
Оглянулся, нашел взглядом начальника конвоя.
— Лейтенант Григорянц, ко мне!
Тот подошел, остановился напротив и посмотрел недоверчиво.
— Иван, ты что? — Интонация подсказывала, что он в самом деле удивлен.
Не принят был в спецназе между офицерами казенный стиль общения, тем более между почти равными по званию.
— Товарищ лейтенант, приказываю, забрать моего водителя и на максимальной скорости уходить к Новосеверному, — закаменел лицом Жуков.
Лейтенант отвел взгляд в сторону, потом ответил резким тоном:
— Что происходит? Может объяснишь, почему нарушаешь приказ комбата?
— Товарищ лейтенант, — взревел Жуков, несколько мгновений офицеры мерялись яростными взглядами, — я назначен старшим!
«Вот упрямый армянин! Но храбрец, несомненно храбрец. Невольно веришь, что его предки побеждали при соотношении сил один к двадцати (намек на Севанскую битву (924 г, когда 250 армян победили 5000 арабов)».
Ванька Жуков катнул желваками, потом произнес неожиданно тихо и устало:
— Оставь, а? Просто сделай как я сказал. Так будет лучше. Это личный приказ адмирала Моисеенко а комбат в курсе… — лейтенант молчал, не отводя горящего взгляда карих глаз от товарища, — Хорошо, в контейнер подкинули бомбу. Приказано вывести ее как можно дальше от Новосеверного и поселка драуни. На тебе люди, уводи их.
