Пит замер, убрал ногу и брызнул зельем с маленького полынного веничка. Капли вспыхнули на ковре бодрым рыжим огнем.
— Если ловушки нет снаружи, то она наверняка внутри! — пояснил Скай, выбираясь из кресла.
— И что будем делать? — спросил Пит, отходя на полшага от двери.
— Для начала глянем, что там. Возьми тот стул и брось на ковер. Только сам стой сбоку, чтоб не задело.
Волшебник вернулся в кресло, здраво рассудив, что более безопасного места поблизости ему не найти. Пит забросил в комнату стул и с опаской слушал донесшийся оттуда зловещий треск ломающегося дерева.
— Что там? — выглянул из кресла волшебник.
— Всё, что коснулось ковра, переломалось в нескольких местах, — отчитался Пит. — Что это за дрянь?
— Так и называется, Ноголом, — разъяснил Скай. — Локальное заклятье разрушения твердых объектов.
— И что мы с ним будем делать? — Пит представил на месте стула свои ноги и нервно дернул плечом.
— Разряжать, — ответил волшебник. — У таких мощных заклятий одно слабое место: много силы жрут. А значит, быстро заканчиваются. Кидай еще стулья, только по одному, чтобы раз за разом срабатывало.
Пятый стул пришлось принести из коридора, зато на нем-то заклятье и сдалось. Стул хрустнул, но даже не сломался. Зелье упало на коврик мокрыми пятнами.
— Теперь можешь зацепить ковер за краешек каминными щипцами и вытащить сюда, — разрешил Скай. — Он должен быть уже не опасен, но вдруг как раз на палец силы хватит?
Пит опасливо выволок ковер на середину комнаты. Узорчатый шерстяной коврик выглядел немного пыльным и совершенно безобидным, но Скай показал на вытканные знаки:
— Вот оно, заклятье! А вот эта закорючка — клеймо мастерской. Не помню точно, чье оно, но в Гильдии точно скажут.
— Зарисуешь?
— Потом! Интересно же, что там в комнате?
Больше ловушек в сокровищнице не нашлось, ни волшебных, ни обычных, хотя Пит ожидал подвоха от каждого ящика и ларца. Зато нашлись толстые книги в потертых кожаных переплетах, золотые и серебряные слитки с клеймом короны, ящичек разномастных, но крупных монет. И четыре обыкновенных корзины, заполненные маленькими стеклянными склянками с желтовато-серебристой пыльцой.
Пит удивленно присвистнул:
— Это ж сколько тут этой дряни!
Глава 20
Волшебник вытащил один флакон и рассматривал его на просвет. И лицо его становилось всё мрачнее и мрачнее.
— Эй, ты чего? — встревожился Пит.
— Говоришь, твой хозяин не хочет шума и всё такое?
Кучер кивнул. Волшебник вздохнул, тяжело, почти безнадежно:
— Твоему хозяину достался не просто особняк с «нежелательными особенностями». Ему досталась плантация среброзвонника в придачу. И сделать вид, что ничего не знаю, я просто не смогу, извини! Это слишком серьезно.
Пит внезапно развеселился. Смеялся он долго, до слез и икоты. Волшебник смотрел на него сначала мрачно, потом удивленно, потом — со все возрастающим беспокойством.
Наконец, просмеявшись, кучер смахнул набежавшие слезы и посмотрел на волшебника строго и серьезно.
— А соврать, что знать ничего не знаешь и никому не расскажешь, ты не мог?
— Ты бы всё равно не поверил, — пожал плечами тот.
— Не поверил бы, — кивнул Пит, снова становясь веселым. — А ты мне поверишь, если я скажу, что эту самую плантацию среброзвонника господин Маркус ищет уже лет пять, не меньше? Да он сам не поверит, что она досталась ему на блюдечке. Ты, кстати, уверен?
— Ага, пыльца совсем свежая, этого года. Видишь, какая серебристая и лёгкая? Уже через пару месяцев она слежится и пожелтеет.
— А разве в здешних горах среброзвоннику не холодновато?
— Холодновато, — согласился Скай, — Но в Скалках есть горячий источник, верно? Наверняка где-то в здешних владениях есть еще один, или даже несколько. А вот рядом с горячими ключами эта зараза прекрасно себя чувствует. Натурой, говоришь, крестьяне оброк платили?
— Натурой, — кивнул Пит, — Натуральнейшим сельскохозяйственным продуктом, как я погляжу.
— А зачем твой господин ищет плантацию, если не секрет? — осторожно уточнил Скай.
— Работа у него такая, всякую погань искоренять, — пожал плечами Пит. И строго добавил: — Но это, конечно же, секрет!
* * *
Старый хрыч не возвращался долго. Ник сначала пытался высвободить хотя бы одну руку, потом, поняв, что это совершенно невозможно, постарался сосредоточиться и колдовать без помощи рук. Нечисть ведь вообще зачастую лишена физического тела. И пользоваться волшебством ей это совсем не мешает. Так почему же ему обязательно нужно помогать себе жестами? Глупость какая-то!
Но сколько он ни пытался убедить себя, волшебство не получалось. Может быть, для человека все-таки работали свои особые правила, а может быть, у него попросту не осталось сил. Точно Ник сказать не мог, и даже внутренний Голос не имел на этот счет никаких соображений.
Он уже начал пробовать сжимать пальцы не в кулак, а попросту сильно напрячь и плотно прижать их к доске, к которой они были привязаны. Но тут дверь подвала хлопнула. Снова пришел Норт.
— Заскучал? — спросил Голос с самой ласковой интонацией.
Ник подумал, что на месте Норта уже бы разозлился достаточно, чтобы попросту избавиться от непокорного пленника. И Ника, и Голос это бы устроило. Возможно, Норт понимал это и не хотел уступать? Или задумал что-то более коварное, чем обычные развлечения?
— Смейся сколько угодно, — зло сказал городской волшебник. — Раз удовольствия я от тебя не получу, так может, выйдет хотя бы польза?
С этими словами он потряс перед глазами пленника прозрачный флакон. Внутри пересыпалась желто-серебряная пыль.
Ник внутри собственной головы едва не завопил от отчаяния, но Голос не позволил ему даже поморщиться. Даже улыбаться не перестал.
— Ух ты! И что же это такое? — спросил он с самым невинным выражением.
Ник не очень понимал, зачем он тянет время, но в целом не возражал. Чем позже враг добьется своего, тем лучше.
— Сейчас ты сделаешь всё, что я тебе прикажу! — злорадно пояснил Норт, жадно вглядываясь в лицо своей добычи. Может быть, теперь-то ему станет страшно? — Ты ведь уже знаком с этим средством, помнишь? Мы давали его тебе там, в особняке Юстиниана. Разве тебе не понравилось? Ты все мне расскажешь, а потом…
Драматическая пауза не произвела на Голос ровным счетом никакого впечатления. Он знал, что будет после подавляющего волю порошка. И все равно не испытывал страха. Только раздражение.
— Потом ты отправишься убивать своих приятелей, — взгляд старого волшебника впился в лицо Ника в поисках скрываемого страха.
