полу. Полагаю, что принцесса уже и обидеться успела на этот сосуд...
«Снип тебя задери! Как же я мог забыть, что для неё тут всё в новинку! Отныне одну – не оставлять!»
– Кой странный вкус! – заметила дроу, облизываясь. – Дорогой, а что это за пятачки из стен торчат?
Я проследил за её взглядом – розетки.
– Не трогай! И...
Но тут в животе у Лалки требовательно заурчало.
– Ой-ой-ой! Животик! – согнулась она. – Умираю!
И поскакала к своему ближайшему на полчаса другу со сливом.
* * *
Затем у дроу состоялось ещё множество знакомств с современными технологиями. Золотых монет Лалвен хватило на оплату проживания и не только. Например, принцессе до поросячьего визга приглянулась косметичка Вики – ещё одной горничной. Я бы назвал её зверолюдкой за кошачьи ушки и хвостик. А ещё мне по большому секрету нашептали, что «Вика умеет и когти выпускать. Стальные. И Росомаха ей даже в подмётки не годится!» Шептуньей оказалась ещё одна маленькая горничная – Доминика. Она настолько ещё не наигралась в куколки, что одну из них таскала всюду с собой...
«Я сказал «куклу»? Бывает. Оговорился. Девочка составляла неразлучный тандем с видавшим виды плюшевым мишкой».
В общем, в этом мире всё было очень даже ничего. Лалка с интересом изучала его. И всё бы хорошо, если бы не навязчивая идея жены спасти всех дроу. А здесь тёмных эльфов, похоже, попросту не было, поэтому не прошло и двух суток с момента нашего прибытия в этот мир, как моя ненаглядная смогла удивить меня. В который уже, Снип её забодай, раз!
[1] Владимир Семёнович Высоцкий
Глава 12. И спала с глаз завеса
Мы – лишь сон абсолютного Бога!
Удивительный, красочный сон…
Иногда наши сны совпадают немного,
То есть видим мы то же, что Он!
Чен Ким.
Озеро Пустоты раскинулось перед моим взором. Чернота зловещая, притягивающая взор. Оторваться – невозможно! Так и затягивает, заманивает. Как не нырнуть с головой?
Вот только вынырнуть, боюсь, уже не получится.
По краям озера стелился непроглядный туман, только над чёрной гладью он отсутствовал. Если присмотреться, то видно, как воздушная дымка на берегу опускалась всё ниже и ниже и наконец буквально затягивалась в чёрную мёртвую воду.
– Это конец всего, – раздался голос из тумана.
Источник звука и направление на него невозможно определить, будто он шёл отовсюду и сразу.
Я оглянулся – тщетно – вокруг лишь туман да озеро Пустоты.
– Всё живое здесь оканчивает свой путь, – тот же голос, бесцветный, безжалостный.
– А как же возможность перерождения? – спросил я первое пришедшее мне на ум, лишь бы не соглашаться.
– О, не для тебя! Ты уже их использовал, скача по мирам, пожил разными жизнями.
– Но это же не считается! – возмутился я.
– Не для тебя! Не для тебя. Для тебя... тебя... – многочисленное эхо быстро сошло на нет, завязнув в вате тумана.
Я снова взглянул на озеро и обнаружил, что стою прямо у самой кромки возле водораздела. Мои босые ноги едва не касаются мёртвой воды.
«Когда я успел? Подойти. Не сделав ни шагу. Не могло же озеро само придвинуться ко мне! Бред!»
А туман меж тем перестал казаться мягким и пушистым, теперь он явственно источал угрозу.
«Опасность! – сигнализировало моё внутреннее я. – Беги! Ныряй!»
– Фигушки! – вместо этого вслух ответил я. – Просто ловушка... О великая Илистри, защити! Помоги мне воссоединиться с дщерью твоей Лалвен!
* * *
– Любимый, очнись! – услышал я сквозь туман и с трудом открыл глаза.
Сон. Всего лишь сон.
Ан, нет! Не совсем... Достаточно лишь было взглянуть на небо, добрую четвертину которого закрывалалуна. Такая близкая и кроваво-красная. От одного взгляда на неё пробирали мурашки. Снова чужой мир.
Я вспомнил.
Накануне, прямо перед этим...
– Дорогой, я должна тебе кое-что сказать... – замялась Лалвен и отвела взгляд в сторону.
«Всё! – ухнуло моё сердце в пропасть. – Сейчас признается, что изменяла мне!»
Но вместо этого жена молчала, нерешительно посапывая.
– Говори! – едва выдавил я дрожащими губами.
– Ты не будешь ругаться? – тихо спросила она.
– Смеёшься?! – вырвалось у меня.
«Ну как такое можно спрашивать после... После чего?»
– А похоже? – она подняла на меня глаза. Заплаканные.
«Я и не заметил, когда она успела пустить слезу, дурак!»
– Ну! Не тяни. Режь правду-матку!
– Это я. Я сделала, – всхлипнула Лалка. – Я во всём виновата!
Я сам был готов расплакаться, не будь мужчиной.
– Ты толком говори – в чём!
– Я лучше покажу, – и дроу извлекла из-под подушки свёрток.
Медленно развернула тряпицу, и в руках Лалвен оказался кинжал. Кривое чёрное лезвие и красная рукоять, покрытая рунной вязью с изображением двух пересекающихся эллипсов.
Не успел я сказать и слова, как дроу порезала себе руку.
– Что ты делаешь! – испугался я и бросился было отнимать опасный предмет из рук жены.
– Стой! Просто смотри! – остановила она меня.
Медленно вымазала лезвие в крови и зашептала заклинание, затягивающее раны.
А кровь тем временем на кинжале зашипела и стала исчезать. Оружие будто пило, впитывало в себя красную жидкость. И вот лезвие вновь чернело, только эллипсы теперь загорелись ярким рубиновым светом.
Лалвен подошла к стене и начертила в воздухе полукруг. Кинжал разрезал воздух, будто бумагу, и оставил рваные чёрные края. Эллипсы на рукояти погасли, лезвие покраснело и...
Мгновение спустя перед нами дрожал вырезанный в воздухе портал.
Портал!
– Вот, это я создала его в лесу у орков, – покаялась Лалвен.
– Ни Ллос себе! – вырвалось у меня, а челюсть отвисла, как у Щелкунчика. – Откуда он у тебя?
– Украла как-то у звёздно-полосатых в белых халатах, – пожала плечами дроу, – ещё до твоего появления. А вот так получилось, – кивок в сторону портала, – только недавно. Совершенно случайно в тот раз.
– Ты режешь себя? – чем не причина для беспокойства? – Но я не видел на тебе порезов прежде!
– Видишь? – и она указала мне на чистую руку. – Илистри убирает их. Я давно не делала так. Но в тот раз... Желание непотребств туманило разум, и я решила изгнать его болью. А затем случайно взмахнула клинком. Порвала пространство... И вот
