обвив шею своего мужчины, я, наконец, приоткрыла рот, позволяя нашему дыханию смешаться. И, казалось, нет на свете ничего слаще и волнительней. Как я ошибалась. Последующие поцелуи были на грани сумасшествия, взрыв эмоций неописуем, сердце зашлось в неистовом ритме, а мы все пили и пили друг друга.
Когда он все же нашел силы прекратить это помешательство, я с некоторым удивлением отметила, как тяжело мы дышим: судорожные вдохи сменялись хриплыми выдохами, а взгляд его был охвачен огнем желания. Мы полулежали на широком подоконнике, на его рубашке отсутствовали пуговицы, а мое платье было задрано так, что обнажали бедра, и этими самыми бедрами я оседлала твердый живот эльфа. Ну ничего себе мы поцеловались!
— Так больше продолжаться не может, Винн, — пробормотал он.
— Что именно не может? — кажется, мое сердце приостановило свой бег.
— Все это. Идем в Храм, сейчас же! Любимая, ты не против стать керрой Риавеннеон?
— М-м-м?
— Чудненько! Не вставай, я тебя на руках… почему ты такая легкая?
— Э-э-э — глубокомысленно изрекла я, пытаясь собрать мысли в кучку.
— Так… координаты главного храма, дай вспомнить, ты очень на меня действуешь отвлекательно. Ага, вспомнил! Сейчас построю портал.
И он без усилий, словно каждый день это делал, впрочем, так оно скорее всего и было, открыл окно телепорта и шагнул в него.
Храм Единого пропах благовониями, курильницы дымели, но в зале не было никого, кроме одного послушника в белой робе с капюшоном. Какие молебны, когда столько предпразничных хлопот? Я не заметила как внезапно подкрался вечер — осенью рано темнело. Витражные окна еле пропускали сумеречный свет, а кристаллы, вделанные в стены, едва разгоняли полумрак.
— Вам чтение Священной книги иль вознести за вас мольбу Всевышнему? — нервно улыбнулся молодой послушник.
— Регистрация брака и обряд соединения душ, — твердо ответил куратор.
— Конечно-конечно, — засуетился тот, — не забудьте внести пожертвования вон в ту урну, рекомендуемая сумма пятьдесят золотых.
— Нэлл, я не гото…
— Ш-ш-ш, малыш, сейчас проведем обряд, а потом мы с тобой наконец-то удовлетворим голод. С ума схожу без тебя, на лекциях, в лаборатории, в сражениях, везде мерещится твой запах, твои легкие шаги. Даже эльвитаэлле на меня так не действовала, такое ощущение, что я впервые в жизни полюбил… так необычно.
— А что если это приворот?! — я чуть не подпрыгнула, но так как висела на руках Нэлла, получилось как слабое дрыгание.
— Ты меня приворожила? Поцелуями? — насмешливо окинул меня взором куратор.
— Да нет же, один парень, не важно кто, хотел мне передать любовное зелье, уже настроенное. А вдруг он сам подлил его тебе в питье? Или подослал кого-нибудь?
— Думаешь, я бы не заметил какой-нибудь приворот, любовь моя? Да даже и если так, — он подошел к стене, возле которой высилась литая подставка в человеческий рост, увенчанная синим камнем, дотронулся до него. Камень вспыхнул белым заревом и вернулся в исходное состояние. — Нет на мне приворота.
— Нэлл, мы неприлично выглядим, у меня платье все помято, у тебя пуговиц нет, — пыталась я вразумить его.
— Неважно, тут никого нет. Тебе очень идет это мятое платье, хотя без него ты еще краше.
— Ты меня не видел без одежды!
— И очень зря. Сегодня увижу, уверен, мне понравится.
— Я даже не дала согласие! — возмутилась я.
— Ты против? — ехидно заметил эльф.
— Да против! Сначала закончу Академию, построю карьеру, потом и о замужестве можно подумать… И вообще свадьба должна быть со свидетелями, родными, гостями! Где белое платье в конце-концов?! А фата? Я не заслужила фату? — я знала, что мои трепыхания выглядят ужасно девчачьими, но я просто… испугалась. Вот так, просто взять и стать женой? Нет-нет и еще раз нет! Никто не выходит замуж в двадцать, разве что по приказу родителей, маман моя в сорок четыре замуж вышла и ничего, довольна.
Поникший эльф булькнул что-то разочарованно, но тут же по-мальчишески улыбнулся, поцеловал в висок, и мы отправились гулять по городу, опять накинув заклинание полной невидимости. В парке уже была готова дюжина ледяных скульптур, заснеженные деревья и кустарники стояли украшеными в полупрозрачные светящиеся иллюзии, рабочие устанавливали аттракционы. Наконец, когда совсем стемнело, он отправил мою тушку порталом прямиком в мою комнату общежития.
Где на меня уставились восемь удивленных глаз, и не все они принадлежали моей соседке по комнате. Собственно, ей принадлежала только ее пара золотистых очей. Остальные шесть штук относились к Эдне, Вэйну и дракону. Эдна первой нарушила молчание:
— Винн, где тебя носило? Ты хоть знаешь что тут произошло?
— И как ты телепортировалась в комнату? Взяла в заложники ректора? — вставила свои пять медяшек Филлис, насупившись.
— Я свои зубы искрошил, переживая. Как ты ушла от моей слежки? — хмурился дракон, — пропала из кофейни как дымок в небе.
— Ребята, давайте по одному, — взмолилась я. — Что стряслось?
— Еще одно убийство стряслось. Минди Тарраген, магиня земли, третий курс, — бесстрасстно проинформировал Вэйн.
— Та самая, которую мы сегодня спасли от клетки тьмы, — пояснила Эдна. — Моя соотечественница, виконтесса Тарраген.
— Господи! — ошеломленно выдохнула я. — Как именно произошло убийство? Вэйн, ты же знаешь все обо всех!
— В лазарете пырнули в живот ножом, затем отрезали язык и пальцы, чтобы некромантам не сообщила имя убийцы. Магический источник пуст. Особенность, на которую не обратили вначале внимание, татуировка лилии на запястье. У Арины Коневер была такая же.
— А почему они вначале не обратили внимание на знак? Постой, это как-то связано с пансионом лилейных девиц? — спросила я, и сама же ответила, — то есть они приняли как факт, что Арина Коневер работала в борделе и даже не удосужились проверить? А теперь когда Тарраген имеет такой же знак… виконтесса и дом утех? Невозможно.
Теоретически в Бутейне не существовало борделей, но это официально. На практике бордели есть всегда и везде, просто здесь он назывался лилейным пансионом, домом, где жили куртизанки, имевшие влиятельных покровителей и позволявшие делать с собой что угодно. Впрочем, не удивлюсь, если мэрия и тут подсуетилась и нашла способ как стрясти с них налоги, а может и сами туда захаживают.
— Арина не была шлюхой! — ответственно заявила Филлис, — да у нее даже парня не было, это всем известно. Кто-то спецом ставит знак, и этот кто-то — убийца.
— Надо больше узнать про знак лилии, кто его ставит, как ставит, чем… — решила я, — завтра еще выходной, наведаюсь-ка я туда. Пока это единственная зацепка. А во сколько произошло убийство?
— В сводке указано около трех часов дня, — ответил Вэйн.
Время, когда мы с Соллейн сидели в кофейне, а Шао следил за нами.
