Поэтому, отказавшись от попыток полного познания, он решил ограничиться частичным. Как соотносятся Бог и любовь? В чем их отличие? Если Бог – творец, иерархически высший субъект управления, то что такое любовь? Вот на какие вопросы Максим решил себе ответить.
Любовь он рассматривал как некую связь между субъектами, приводящую их к единению, а вместе с тем, как движущую силу жизни. Как же быть с Богом? Если он благ и он же есть благо, причем здесь любовь? Она тоже, казалось бы, благо, раз подпитывает нашу жизнь. Получается, Бог есть благо, и любовь есть благо, значит Бог есть любовь.
Где-то, вроде бы, он уже читал эту мысль. Сейчас же сам пришел к ней. Бог есть любовь, она от него исходит и к нему же ведет. Снова уроборос.
Все оказалось достаточно банально. Или же, все вовсе не так просто? Как может любовь быть тождественна Богу, если он творец всего? Нет, здесь дело не в тождестве.
Есть ведь в Боге нечто и помимо любви. Разум. Она же, скорее, представляет собой сущностную характеристику Бога, его неотъемлемую часть. А вместе с тем – ту связь, что связывает воедино творца с его творением. Да, пожалуй, так. Любовь есть в Боге, исходит от него и возвращает к нему. Она и есть уроборос, это бесконечное связующее звено мироздания.
К этой мысли Максим и пришел прямо перед тем, как сделать последний шаг. Он понял, что весь тот путь развития, которым он идет, продиктован любовью к жизни. К Богу, ее источнику. С осознанием этого, последние остатки страха, если в нем еще и оставались, исчезли.
Так устроен человек. Когда он понимает, что есть нечто, ради чего стоит действовать, он действует. Максим завершил формирование своей картины мира. Он был готов сделать последний шаг, который, возможно, поможет в этом и другим.
Глава 8. Что-то кончается, что-то начинается
Настал долгожданный день. Долгожданным он был, конечно, прежде всего для одного человека. Для большинства же остальных – вполне себе обычным, не предвещавшим никаких перемен. Таким он, по крайней мере, казался поначалу.
Ситуация поменялась в полдень. В сеть утекла информация, предоставленная в Национальный банк персональных данных. Обо всех, кто в этой системе числился. Собранная информация вдруг оказалась в открытом доступе. Вся. Фамилии, имена, отчества, даты рождения, адреса, сведения о семье, друзьях, доходах и расходах, имуществе, интересах, порой даже биометрические данные. Секретов больше не существовало. Монополии на информацию больше не было. Каждый, у кого есть интернет, получил к ней доступ.
Одновременно с произошедшим сливом принадлежащий владельцу «Максимус текнолоджис» медиахолдинг приступил к широкой огласке ситуации. К освещению событий тут же подключились независимые блогеры.
Помимо сведений о самом событии в информационную сферу был сделан еще один вброс. Широкое распространение получило видеообращение владельца «Максимус текнолоджис» Максима Смирнова.
Он рассказал о том, что узкая группа людей уже на протяжении многих лет управляет общественными процессами. Назвал их имена. Марк Лайтборн, Яков Кроули, Генри Голдман, Майкл Уотсон, Лео Уайат, Аарон Новак, Адам Томсон, Стэн Хэллбой. Уточнил, что, по всей видимости, есть и другие.
Важно, заявлял Максим, не как их зовут, а как они мыслят. В основе их мышления лежит общий принцип – эксплуатировать других ради достижения собственных целей. Такие люди, утверждал он, стоят за происходящим. Это они организовали сбор персональных данных по всему миру. Это они намеревались использовать и какое-то время даже использовали данную информацию в своих целях. Он же попытался их планам противодействовать и потому хочет открыть глаза на происходящее. Именно поэтому организовал утечку собранных данных.
Да, говорил Максим, конфиденциальность информации таким образом непременно нарушается. Но ведь она уже была нарушена в тот момент, когда узкая группа людей, решив поиграть в богов, присвоила себе монополию на информацию. Какие тут претензии могли быть к нему, Максиму? По сути, только одна – он пытается открыть людям правду. Ведь осознание правды, какой бы печальной она ни была, – единственный путь к обретению власти над своей судьбой и реализации человеческого потенциала.
Есть и еще один интересный момент, утверждал в своем обращении Максим. В некоторых из обнародованных цифровых профилей людей есть пометка «агент». Она обозначает, что этот человек прямо или косвенно действовал на интересы закулисных игроков. Речь не идет о рядовых людях, которые на них работают, нет. Только о тех, кто, понимает он это или нет, внес значительный вклад в дело мировой элиты. Сведения об этих людях, утверждал Смирнов, были собраны через отдельное программное обеспечение «Максимус текнолоджис» по той же технологии, по которой глобальные заправилы собирали данные об остальных.
Не нужно впадать в панику, говорил Максим. Важно осмыслить происходящее. Понять, что социальные процессы управляемы. Вопрос только в том, кто и как ими управляет. Перед человечеством сейчас стоит выбор – оставить все как есть или попытаться изменить ситуацию в лучшую сторону.
Конечно, утверждал Смирнов, подконтрольные мировой элите СМИ тут же объявят его сумасшедшим, польют его имя грязью. Более того, попытаются перевалить ответственность за происходящее на него – ведь он же, в конце концов, управлял фирмой, которая организовала утечку.
Вот только, говорил Максим, за сам сбор данных он ответственности не несет. Не было бы его, нашли бы другого человека. Все было бы точно так же, за исключением одного существенного момента. Скорее всего, этот другой человек не рискнул бы открыть людям глаза на происходящее. Побоялся бы за себя, за своих близких, возможно, испугался бы осуждения. Как результат – не попытался бы изменить существующую систему.
Смирнов же попытался. Сделал первый шаг. Дал людям понять, что можно думать и поступать по-другому. А уж какой вывод они из этого сделают – решать им. На этом его речь и завершалась.
Интересно, что другие СМИ первые несколько часов вообще никак не отреагировали на происходящее. Говорили о чем угодно, но не о произошедшем сливе. Выглядело это весьма странно. Персональные данные стали общедоступными. Подконтрольные Смирнову СМИ и блогосфера вовсю твердили об этом. Остальные же молчали.
Молчание, конечно, не могло их спасти. Информация быстро распространялась. Люди узнавали о происходящем. Утаивание становилось бессмысленным. К вечеру заговорили остальные СМИ. Аккуратно. Они не стали распространять сообщение Максима.
Информацию предоставляли весьма сухо. Мол, в «Максимус текнолоджис» произошла утечка персональных данных из Национального банка. Ответственность ни на кого не возлагали. Появились первые комментарии представителей власти. Те говорили о произошедшей утечке, о том, что ведется расследование. Выглядело это признание очевидного, конечно, жалко.
Складывалось ощущение, что те, кто управляют этими СМИ, и чиновники ждали, будто бы в скором времени ситуация сама себя исчерпает. Этого, однако, не происходило. Повсюду царило ощущение растерянности. Люди не знали не только, что им делать, но не знали даже и что им думать.
