— Тогда еще один вопрос можно, напоследок? Зачем вы гранату в машину подкинули?
«Филипенко» снисходительно ухмыльнулся.
— Что ты! Как ты мог подумать такое? Это подельник, известного тебе чайханщика, установил закладку. Не успели предотвратить, слишком поздно узнали. Хорошо, все удачно обошлось.
— Пистолет тогда зачем?
— Есть у меня подозрение, что засланный ты казачок. Слишком не вовремя чайханщик умер, не успел рассказать, кто с ним работал. Сразу после твоего визита.
— Ладно, спрашивайте. Чем смогу — помогу родным органам. Ведь вы точно из комитета госбезопасности? — изобразил я клинического… неважно кого, в общем.
— Ты же видел удостоверение! Откуда сомнения?
— Никак нет, товарищ майор. Сомнений у меня нет. Вы мне просто очень напоминаете моего соседа. Он Краснодарское училище закончил имени Штеменко. Не пойму только чем напоминаете. Вы же не шифровальщик?
Впервые с начала разговора «майор» дернулся, и этим выдал себя. Видимо расслабился и не ожидал такой наглой подлянки от обычного солдата-срочника. Тут дело в рефлексах, которые надо постоянно контролировать. Суть в том что ГРУ — жутко засекреченная организация, и даже аббревиатуру вслух произносить запрещено. О ее существовании знает ничтожное количество советских граждан, еще меньше людей в курсе, что краснодарское училище связи готовит специалистов именно для них. И даже название училища под запретом, а тем более профиль его деятельности. И любое упоминание этой информации должно быть расследовано в обязательном порядке, чтобы установить источник утечки. Это основа основ всей системы Главного Разведывательного Управления Минобороны, вбивается курсантам с первого дня обучения. И реакция на уровне рефлексов остается надолго, и если жестко не контролировать — выдает тебя с потрохами.
— Тэээксс… Значит, не хочешь по-хорошему? — сделал правильный вывод оборотень в погонах. Видимо догадался, что это была проверка и он ее провалил.
— Почему же? Очень даже хочу! — улыбнулся я всеми зубами сразу, благо в этом времени они все на месте, родные и без имплантов. — Пять тысяч рублей сразу. И вы получите все, что захотите, в пределах моих возможностей, конечно же. Я даже расписку готов написать и договор о сотрудничестве.
Расписку на полном серьезе пообещал. Громова я предупредил, что мне деньги нужны на спортивную амуницию, так что он сам виноват, что зажал средства на доброе дело. А как я их добывать стану — это мое личное дело. Ну и лучше подписать договор, чем помереть в каком-то грязном ангаре без особой пользы. Ладно бы — в чистом! Такой поворот сюжета насторожил несостоявшегося убийцу. Слишком легко я согласился, чтобы это было правдой.
— Пять тысяч — большие деньги. Это должна быть очень интересная информация.
Что примечательно, «майора» не смутил сам факт продажи секретов за деньги, только сумма. Сразу видно благородного человека, которого не волнуют моральные категории типа стыда, совести или чести.
— Это будет очень интересная информация. Ведь вас интересует дедушка Исмаил?
— Не буду скрывать. Он нам интересен. Ты имеешь доступ к документам или что-то услышал?
— И то и другое. Если придем к соглашению, то все узнаете сразу и в полном объеме. Как только я получу деньги. Ежели устроит качество информации, можем продолжить наши деловые отношения дальше.
Ликвидатор задумался. Вариант получить осведомителя очевидно лучше варианта с трупом и одноразовым потрошением. Можно конкретно указать тему, которая интересна — а это совсем другое качество информации.
— Пять тысяч — большая сумма. С собой такую не носят.
Это наводящий вопрос или предложение поторговаться? Фигушки, дешевле я не согласен, хоть стреляйте. Тьфу, не к месту эта поговорка сейчас.
— Согласен подождать. В моем фургоне в багажном отсеке, на полу обшивка на соплях держится. Если её приподнять, то можно аккуратно внутрь положить что-то продолговатое, похожее на кирпич, желательно завернутое в целлофан и тряпку, чтобы не испачкалось. И лучше мелкими купюрами. Дед говорит, что менять скоро будут сотенные. Оно мне надо потом возиться?
— Хорошо, я подумаю. Но для начала ты расскажешь, все что знаешь. Договорились? — похоже мой блеф не подействовал, и майор решил вернуться к первоначальному плану. Ну это когда я все быстро и откровенно рассказываю, а потом замолкаю. Навсегда.
— Если вы конкретно скажете, что вас интересует, постараюсь узнать подробности. Так будет удобнее. Завтра например, дед должен передать сведения о готовящемся взрыве на авиабазе Инджирлик. То ли атомный взрыв, то ли в хранилище атомных бомб.
— Массаракш, — примерно так выругался липовый майор, только в других выражениях.
Его понять можно. Стрелять меня после предъявления такой заманчивой наживки ему категорически нельзя. Дело в том, что если товарищ из армейского спецназа ГРУ, расквартированного в Армении, а это уже почти достоверно установлено, вдобавок он еще и профессиональный диверсант и ликвидатор, то его главная задача и основное предназначение — уничтожение ядерных боезарядов, складов и аэродромов для носителей этого оружия. Именно для этого и создавался спецназ изначально, под это готовился и затачивался. Убивать караульных и зачищать импортных летчиков по месту жительства в час X на сопредельной территории — именно отсюда эти специфические умения.
Авиабаза в турецком Инджерлике — это основная и самая важная цель для советского спецназа в этом регионе. Именно там находятся крупнейшие склады хранения американского ядерного оружия во всем регионе. Крупнее — только в Америке. Для профессионала, а «майор» несомненно таковым является, упустить подобную информацию — это как отказаться от курортного романа с мисс Вселеная когда она уже согласилась. За такие сведения ордена и звания сыпятся, как из рога изобилия, сразу в двойном или тройном размере.
— Хорошо. Деньги получишь завтра. Про Инджерлик обязательно узнай, все что сможешь, начальству пока ничего не говори.
— Да не вопрос. Не дурак, чай.
С последним утверждением я бы поспорил в свете последних обстоятельств. Но не сейчас, а как-нибудь потом.
Глава 28
С фальшивым майором мы договорились, что с завтрашнего дня моя машина будет стоять около офицерского общежития. Задняя дверь в машине на закрывается, поэтому оставить внутри сверток с деньгами и забрать сообщение не составит труда. Но зато встал вопрос, что делать с добрейшим и удивительно честным прапорщиком.
По идее, гражданин Зейналов был уверен, что выполняет поручение офицера КГБ, майор удостоверение наверняка ему предъявил. Подозреваю, что его подловили на чем-то незаконном и в некотором роде, принудили к сотрудничеству. Хотя, уверен, что тот долго не упирался. В любом случае, за это не убивают. Тем более, что это не наш метод изначально.
В голове моей давно крутился план по избавлению от прапорщика. Общая идея была в том, чтобы подкинуть ему ящик дешевого бухла где-то в автопарке. Он найдет схрон с вином, именуемым в народе «плодово-выгодной радостью», и наверняка не удержится от того, чтобы толкнуть его кому-нибудь из сослуживцев или дембелей. Ибо плодово-ягодное вино местные аборигены не жалуют, самому его пить — здоровье жалко, а внутри забора на территории отряда — это стратегический продукт высокой ценности. Тут и гадать нечего, прапорщик Зейналов захочет его продать. В этот момент его и «спалит» особый отдел, заранее уведомленный таинственным доброжелателем. Не будем показывать пальцем, кто это будет. Чистый убыток около сорока рублей, но ради доброго дела жалеть деньги глупо. Лишь бы выкинуть из армии этого человека с душой шакала, как любят выражаться местные аксакалы.
