Я подъезжала к первому на сегодня ученику, когда раздался звонок. Это был Рэй.
Я не взяла трубку.
Через пару секунд пришло сообщение.
Клэр, не получилось дозвониться. У вас все хорошо?
Все очень плохо.
Зачем Рэй пошел на этот обман? Ему не нужен учитель французского. В какие игры он играет?
Игра. Само это слово подразумевает тайный умысел.
Саймон тут ни при чем, сказала я себе.
Он пока ничего не предпринял после моей встречи с Шарлоттой. Но он обязательно сделает ответный ход.
Я точно это знаю.
Вопрос только, когда.
* * *
В десять я подъехала к дому Марго.
Она открыла дверь, и стало ясно, что что-то не так. Она вышла на свет понурившись. Когда она подняла голову, я заметила, что у нее на лице тонна косметики — особенно там, где под правым глазом расплылся бурый синяк, а горло пересекали две длинные нечеткие борозды.
— Мне не хотелось отменять занятие.
Закрыв дверь, она проводила меня в гостиную, где уже были разложены бумаги.
Я села напротив и сделала вид, будто не замечаю явных признаков избиения. Нижняя губа треснула и распухла, а от уголка правого глаза к виску тянулась красная, неровная ссадина.
— Ну что, приступим? — спросила я.
— Да.
Я начала с самых простых вопросов, которые потребуют от нее использования глаголов в трех временах, которые она учит.
Она не поднимала взгляд и отвечала тихим голосом. О синяках она не сказала ни слова — и я тоже промолчала.
В конце концов, я просто учительница французского, а не ее куратор. Она не подавала никаких сигналов, что ей нужна помощь. Она наверняка уверила себя, что однажды станет лучше, но я подозревала, что лучше не станет.
Я выстроила урок так, чтобы подстроиться под нее. Спросила ее по-французски, чем она займется в понедельник.
Приготовлю ужин, ответила она.
Я спросила, чем она займется зимой.
Куплю теплую одежду, ответила она.
Я попросила ее рассказать о планах на будущее в надежде, что она всерьез задумается об этом.
Она ответила очень общо: заведет детей, съездит в отпуск, станет старше — ни малейшего намека на то, что насилие в настоящем в корне противоречит идиллическому будущему, которое существует только в ее мечтах.
В конце занятия я выдала ей список новых слов.
Марго проводила меня до двери.
— Спасибо, — сказала она.
Меня снова охватило желание вмешаться. Сказать, что она может мне позвонить и рассчитывать на мою помощь.
Но вместо этого я просто смотрела, как она проскользнула внутрь и заперла дверь.
* * *
По дороге на следующее занятие я продолжала думать о Марго. Нужно было сказать ей, что я все понимаю, возможно, стоило найти и вручить ей номер горячей линии.
Зазвонил телефон.
Это была Джулия Купер.
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, Клэр, — сказала она. — Я не та, за кого ты меня принимаешь.
Голос был одновременно напряженный и тихий — так делают признания.
— Джулия Купер — не мое настоящее имя.
Тон мрачный.
— Я не журналистка.
А теперь нотка смущения.
— Я работаю на Саймона.
Я оцепенела и едва могла дышать.
— Меня зовут Слоан Уилсон.
Слоан
Людей разрушает не одиночество, а обманутое доверие.
Можно справиться с отсутствием друзей, разбитыми мечтами, любыми неприятностями до тех пор, пока тебе не покажется, что все вокруг тебя предали.
Я не сомневалась, что была для Клэр единственной поддержкой, ведь она разочаровалась в других, ей практически никто не верил.
Она никак не отреагировала на мое настоящее имя.
Помедлив немного, я добавила:
— В тот день, когда мы встретились с Дестини, ты спросила, бывает ли у меня такое чувство, что ты просто в чем-то уверен. Как оказалось, у меня было такое чувство насчет Саймона. И я изучила твое дело. То, в чем ты обвиняла его пять лет назад.
Я выдержала паузу — слушатель с нетерпением ждет следующих слов.
— В общем… Я верю тебе, Клэр.
Я помедлила еще немного и раскрыла невероятный поворот:
— Теперь я работаю на тебя.
Я постаралась, чтобы это прозвучало так, будто мы сестры по оружию, две воительницы, ведущие битву против чудовища Саймона.
В качестве финального штриха я добавила бесстрашие и решимость, которые она точно оценит в союзнике.
