Когда Грант впервые говорил с Роджерсом, тот тоже сказал, что тралить ниже Сэлкотт-Сент-Мэри бесполезно, и Грант понял это как вердикт местного жителя, не требуя объяснений. Теперь Память Поколений все ему объяснил.
— И вообще нечего тралить, — добавил Память Поколений, вытирая повисшую на носу каплю несколько высокомерным жестом.
— Почему? Вы думаете, трупа там нет?
— Угу! Ага! Труп-то там есть. Но эта грязь, этот ил — он не отдаст его, разве только в свое время.
— А когда это может случиться, не скажете?
— Ох! В любое время, — может, через тыщу лет, может, завтра. Очень хваткий этот ил. Как зыбучие пески. Когда мой прадед был мальчишкой, у него с берега в воду скатилось полено. Там было совсем мелко. Он видел полено, но боялся, понимаете, ступить в реку и достать его. Он побежал к дому. Всего несколько ярдов. И привел отца, чтобы тот достал ему полено. Но ил проглотил его. Ага. Сожрал, не успел он отвернуться. Не осталось от полена ни следа. Понимаете, ил заглотнул его. Кровожадный ил, вот что он такое, говорю вам, кровожадный ил.
— Но вы же говорите, что он иногда отдает свои жертвы.
— Угу. Ага. Бывает.
— Когда? В половодье?
— Не-е! В половодье она просто разливается. Молчаливо разливается и собирает еще больше ила. Не-е. Но иногда она начинает течь вспять. Тогда от удивления она и отдает.
— Вспять?
— Ну да. Вот как неделю назад. Тучи набежали и собрались в горах выше Отли, а ливень разразился здесь, и вода вылилась в реку, как будто из ванны после купания. У нее не было времени распределить ее тихо, как полагается. Вода в русле неслась, словно ее гнали щеткой, и вся переболталась. Вот так иногда и случается, что она что-то из ила отдает.
Печальная перспектива, подумал Грант, ждать следующего наплыва туч, чтобы взбаламученная река вынесла наверх тело Сирла. День становился все более серым и угнетающим. Через пару часов придется бросать поиски. Более того, к этому времени они дойдут до Сэлкотта, и если так ничего и не найдут — что тогда? Гранта весь день не отпускало ужасное чувство, что они лишь по поверхности скребут этот «вечный ил». Если и вторичное траление окажется бесполезным — что тогда? Ни следствия, ни дела — ничего вообще.
К тому времени как водянистый закат залил всю сцену бледным светом, они были уже в семидесяти ярдах от конца своего маршрута. В этот момент опять появился Роджерс и вытащил из кармана плаща конверт:
— Это вам. Пришло, когда я был в участке. Отчет из Штатов.
Необходимость в этом отчете уже отпала, однако Грант вскрыл конверт и прочел письмо.
У полиции Сан-Франциско не было никаких претензий к Лесли Сирлу, и им не было известно, чтобы у кого-нибудь имелись таковые. Сирл обычно проводил на Побережье зимние месяцы, а остальное время года путешествовал и фотографировал. Он был богат, но жил тихо, не было никаких сведений о расточительных вечеринках или ином экстравагантном поведении. Сирл жил один, без жены, и ни о каких историях, связанных с женщинами, известно не было. В полиции Сан-Франциско отсутствовали данные о происхождении Сирла, но они обратились в отдел рекламы «Гранд Континентал» — студии, для которой Сирл фотографировал Лотту Марлоу и Дэнни Мински, звезд, в тот момент царивших в мире кино. По имеющимся в «Гранд Континентал» сведениям, Сирл родился в Джоблинге, штат Коннектикут. Единственный ребенок Дэрфи Сирла и Кристины Маттсон. Полиция Джоблинга, Коннектикут, когда ее запросили о Сирлах, ответила, что те уехали из города более двадцати лет назад и отправились куда-то на юг. Сирл-отец был по профессии химиком и страстным фотолюбителем, но больше о нем никто ничего не помнил.
Так что это был довольно скучный отчет. Невдохновляющее собрание бесполезных фактов. Никакого ключа к тому, о чем больше всего хотел узнать Грант: о близких друзьях Сирла в Штатах. Ничего, что просветило бы его в отношении Сирла. Однако что-то в отчете заставило Гранта насторожиться, как будто у него в мозгу звякнул колокольчик.
Он перечел отчет еще раз, ожидая предупреждающего «щелчка», похожего на тот звук, который издают часы перед тем, как начать бить. Однако на сей раз — никакой реакции.
Удивляясь сам себе, Грант снова прочитал отчет, медленно и не торопясь. Что заставило его насторожиться? Он ничего не мог отыскать. Все еще в недоумении, Грант сложил письмо и сунул его в карман.
— Заканчиваем, наверное, а? — проговорил Роджерс. — Теперь мы уже ничего не найдем. Река у Сэлкотта еще никогда ничего не отдавала. Здесь в округе существует поговорка. Когда хотят сказать: «Оставь это» или «Выбрось из головы», говорят: «Швырни с моста у Сэлкотта».
— Почему бы жителям не пройтись по руслу реки землечерпалкой, вместо того чтобы еще больше засорять его, — проворчал Грант, разозлившись. — Тогда и река раз в два года не заливала бы дома зимой.
Длинное лицо Роджерса расплылось в доброй улыбке.
— Если бы вы когда-нибудь вдохнули запах рашмерского ила, вы бы много раз подумали, прежде чем добровольно начать выгребать его, грузить в кузова машин и везти по улицам. Сказать, чтобы закруглялись?
— Нет, — ответил Грант упрямо. — Пусть тралят, пока светло. Кто знает, может, мы войдем в историю как первые люди, которым река у Сэлкотта что-то отдала. И вообще, я не склонен верить местным предрассудкам.
Глава 16
— Подвезти вас в Уикхем? — спросил Роджерс Гранта, но Грант сказал: «Нет», объяснив, что у Милл-Хаус стоит его собственная машина и что он пойдет туда за ней.
Марта вышла навстречу Гранту в ветреные сумерки и взяла его под руку.
— Ничего? — спросила она.
— Ничего.
— Пойдемте, согреетесь.
Молча, идя рядом, они вошли в дом, и Марта налила Гранту очень большую порцию виски. Толстые стены не впускали внутрь шум ветра, и в комнате было тихо и тепло, так же как вчера вечером. Легкий запах кэрри просачивался из кухни.
— Чувствуете, что я готовлю для вас?
— Кэрри. Но не можете же вы кормить Отдел уголовного розыска!
— Кэрри — это то, что вам необходимо после того, как вы целый день наслаждались нашей английской весной. Конечно, вы можете вернуться в «Белый Олень» и получить обычный воскресный ужин: холодное мясо из консервной банки, два ломтика томатов, три кубика свеклы и увядший лист салата.
Гранта от отвращения передернуло. Мысль о «Белом Олене» была подобна смерти.
— Кроме того, завтра меня здесь не будет и я не смогу накормить вас обедом. Я возвращаюсь в город — в данный момент я больше не могу выносить Милл-Хаус. Я останусь в городе, пока будут идти репетиции «Слабого сердца».
— То, что вы были здесь, спасло мне жизнь, — сказал Грант. Он вытащил из кармана американский отчет и добавил: — Прочтите это, пожалуйста, и скажите, не звякнет ли у вас в голове какой-нибудь колокольчик.
