– Через сто лет? – эхом отозвался Ланс, и на его губах появилась неуверенная улыбка. – Мы с тобой в это время будем парить в небесах на двух соседних облачках, и ты пихнешь меня локтем и скажешь: "Вот видишь, я тебе говорила!"
– Я терпеть не могу людей, которые постоянно попрекают других! – возмутилась Хани, сделав строгое лицо. – Я никогда не буду такой занудой. И все-таки я уверена, что права.
– Я рад, что хоть один из нас в чем-то уверен, – криво улыбнувшись, сказал Ланс. – Но только время покажет, кто из нас прав. Так или иначе, я скажу Алексу, что он может начать переговоры с галереей Парк-Бернэ. Он уже давно уговаривает меня устроить выставку, так что по крайней мере одного человека мы точно сделаем счастливым.
– Просто у Алекса достаточно здравого смысла, чтобы узнать гения, когда он сталкивается с ним, – возразила Хани. – И, как всякий нормальный бизнесмен, он терпеть не может, когда талант зарывают в землю.
– Я тоже этого не выношу, – заметил Ланс, сверкнув глазами. – Вот почему мне не дают покоя твои… гм-гм… многочисленные достоинства. – Он протянул руку и погладил Хани по животу. – Ты действительно так уж хочешь есть?
– Ужасно, – твердо ответила Хани, стараясь не обращать внимания на чувственный восторг, который пробежал по всему ее телу.
– Этого я и боялся, – покорно вздохнул Ланс. – Ну что ж, давай спустимся в кухню вместе. Я распахну перед тобой все погреба нашего замка, а когда ты заморишь червячка, попытаюсь тебя соблазнить.
Он легко поцеловал Хани, и лицо его посветлело.
– Я должен сначала насытить тебя, чтобы потом насытиться самому! – провозгласил он. – Идем же скорее!..
7
Солнце празднично светило с небес, и от этого Хани чувствовала себя вдвойне счастливой. Внутри у нее все ликовало и пело, когда она утром выбежала на открытую террасу и заняла свое место за столом.
Увидев ее, Алекс оторвался от какого-то официального документа, который сосредоточенно рассматривал, и улыбнулся ей своей самой приятной улыбкой, которая всегда волшебным образом смягчала его суровые черты.
– Доброе утро, – приветствовал он Хани. – Я вижу, в этот чудесный день ты в согласии с собой и со всем миром… – Алекс небрежным жестом бросил бумагу на стол возле своей тарелки и взялся за кофейник. – А где Ланс? – спросил он, наливая кофе Хани и себе.
– Принц потребовал, чтобы Хустина принесла ему полный кофейник в студию, которую ты устроил для него на втором этаже, – усмехнулась Хани, делая большой глоток кофе из своей чашки. – Ему не терпится снова взяться за работу. Он, видишь ли, задумал изменить фон в моем портрете. "Хани Уинстон на фоне штормового моря" – кажется, так это будет называться.
– На мой взгляд, больше бы подошло "Верхом на урагане", – пошутил Алекс.
Хани озорно улыбнулась ему.
– Между прочим, он был очень недоволен, когда узнал, что ты до сих пор не распорядился убраться в коттедже. Лансу очень хочется снова туда перебраться, он считает, что там самый лучший свет.
– Неблагодарный! – с напускным негодованием вскричал Алекс. – Прошло всего три дня с тех пор, как погода более или менее установилась. Ты сама видела, в каком плачевном состоянии оказался ваш домик. Да на одно то, чтобы вывезти оттуда всю глину и водоросли, Нату потребуется не меньше суток, а у него и без того хлопот полон рот. Он, конечно, старается как может, но все же у него не десять рук.
– Я знаю, – примирительно сказала Хани, щедро намазывая маслом свежевыпеченную булочку. – И Ланс тоже знает… Во всяком случае, когда он дает себе труд задуматься об этом, он приводит те же самые доводы. Правда, не могу сказать, чтобы они на него действовали… Ты же знаешь его, Алекс: когда он встает за мольберт, то становится нетерпелив, как черт знает кто! – Она подняла на него смеющиеся лиловые глаза. – Просто Ланс питает огромное уважение к твоим административным и деловым способностям, и ему очень хочется, чтобы ты направил хотя бы часть своей энергии на расчистку коттеджа.
Алекс покачал головой.
– Он что, рассчитывает, что я сам отправлюсь туда с метлой и лопатой? Скорее я позвоню в Галвестон и попрошу прислать сюда бригаду профессиональных уборщиков, хотя это и противоречит нашим привычкам. Да, пожалуй, я так и сделаю… Раз уж этот рыжий дьявол чего-то хочет, он от своего не отступится, – Алекс насмешливо приподнял бровь. – Ты, наверное, тоже это поняла?
Хани почувствовала, что на щеках ее проступил яркий румянец.
– Да, – негромко согласилась она. – Я это поняла.
Во взгляде Алекса промелькнуло какое-то удивительно теплое чувство, которое он, впрочем, тут же поспешил скрыть под маской холодного цинизма.
– Кстати, можешь передать Лансу, что я буду только рад поскорее отправить его обратно в коттедж, – сказал он. – Человеку моего склада очень нелегко ощущать себя третьим лишним в ваших райских кущах.
Хани вскинула на него растерянный взгляд.
– Ох, Алекс, ты ведь, наверное, и вправду чувствуешь себя одиноким из-за нас! Прости, но я даже не могла себе представить… Какие же мы эгоисты, что не подумали о тебе!
– Не эгоисты, – сухо поправил Алекс. – Просто вы слишком увлечены друг другом. Я, во всяком случае, воздержусь от того, чтобы бросить в вас этот камень. – Он сдержанно улыбнулся. – Впрочем – хотя бы из чувства приличия, – Ланс мог бы что-то сделать, чтобы не выглядеть столь вызывающе счастливым. Особенно если рядом с ним находится человек, который вынужден вести аскетический образ жизни… Я привык быть участником событий, а не наблюдать их со стороны.
Судя по тому, что Ланс рассказывал о привычном для Алекса образе жизни, это последнее высказывание было просто вежливым преуменьшением. Он говорил, что сексуальная энергия Алекса была такой неуемной, такой кипучей, что постоянно требовала выхода; но в нормальных условиях он не мог – да и не хотел – обходиться без женщин. Но Хани была настолько захвачена своими собственными переживаниями, что ей и в голову не пришло поинтересоваться, почему Алекс живет в усадьбе один, почему при нем нет никакой особы женского пола, которая могла бы скрасить его одиночество. "Должно быть, – поняла она с запоздалым раскаянием, – Алексу и в самом деле было нелегко каждый день видеть перед собой нас с Лансом".
– Не утешай меня; разумеется, мы были не правы, – решительно сказала она. – Нельзя думать только о себе, какими бы ни были обстоятельства! Ты простишь нас, Алекс?
– Я подумаю, – насмешливо сказал он. – Если я и прощу вас, то только потому, что мое одиночное заключение подошло к концу. Дело в том, что я вызвал сюда одну даму, которая способна хотя бы отчасти компенсировать причиненный вами моральный ущерб. – Он бросил быстрый взгляд на часы. – Собственно говоря, вертолет должен быть здесь с минуты на минуту.
