Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Слава богу, шустрому мужичку, соседу по автозаку, удалось избавить его и от второго наручника, и, пожав друг другу руки, они разошлись в разные стороны, отчаянно надеясь никогда не встретиться вновь. Беглецы не говорили о своих ближайших планах, у каждого теперь была своя дорога.
Дмитрий проехал несколько остановок на трамвае. Дородная, неповоротливая тетка-контролер, гоняя безбилетную мелюзгу, не обратила внимания на стоящего на задней площадке молодого мужчину. А может, просто не захотела связываться. Должно быть, в его взгляде отражалось отчаяние одичавшего пса, которого лучше пропустить, не замечая, чем попытаться преградить ему путь. Во всяком случае, стоявшая рядом молоденькая девушка-студентка, бросив на Сереброва настороженный взгляд, предпочла перейти на другое место.
Очутившись в теплом подъезде, Дмитрий несколько минут простоял под лестницей, пытаясь унять бешеное биение сердца. Откуда-то доносился детский смех, такой чуждый его слуху после месяцев, проведенных в тюремных стенах, что Дмитрий некоторое время вслушивался в него, как в экзотическую музыку. Его нос улавливал запахи домашней пищи, он представлял скворчащее на сковороде мясо с румяной картошкой и глотал слюнки. Но его никто не ждал за чужими, обтянутыми дерматином, оснащенными замками, глазками и цепочками дверями. Никто и не собирался выходить ему навстречу и говорить: «Слава богу, ты пришел!» Ему не стоило привлекать к себе внимание, и Дмитрий начал быстро подниматься по лестнице. У двери со знакомой выщербиной на косяке на мгновение остановился. Звонок отозвался знакомой мелодией. «Дома никого нет», – подумал он, прислушиваясь к тишине по ту сторону створки. Но вот раздались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка, одетая в домашний халат.
– Вы к кому? – спросила она, оглядывая незнакомца без всякой опаски.
– Мне нужна Нора Малинина, – ответил он. – Я ее знакомый.
Девушка смотрела на него пристально, словно тестируя на честность, но потом все же сделала шаг назад, пропуская в квартиру…
Дубровская немного нервничала, когда парковала свой автомобиль на площадке, окруженной седыми от инея деревьями. По настоянию Андрея она все же решила навестить Павла Алексеевича и сделать попытку восстановления добрых отношений. Конечно, господин Вощинский не так воспитан, чтобы, пренебрегая правилами гостеприимства, не пустить ее на порог своего дома. Но и ожидаемая беседа на ледяных тонах еле сдерживаемого недоброжелательства радовала ее не особенно. Однако чего не сделаешь ради любимых домочадцев, которые извели ее в последнее время упреками, сетуя на то, что она отвадила от их дома верного друга семьи.
В общем, Елизавета вынуждена была им подчиниться, хотя теперь, стоя перед массивными дверями, трусливо размышляла, не стоило ли ей захватить с собой свекровь. Ольга Сергеевна своим неуемным светским трепом как нельзя лучше могла бы поспособствовать созданию непринужденной атмосферы. В конце концов, Лиза не придумала даже предлога для своего визита, невнятно проговорив по телефону что-то типа «хотела бы с вами встретиться». Конечно, ей не за что извиняться перед Вощинским (вот уж в чем она была убеждена на все сто!), но какой-то неприятный осадок в душе все равно не давал ей покоя.
Вощинский встретил ее сам, не прибегнув к услугам Константина. Он даже не стал настаивать на войлочных туфлях, но Елизавета, припоминая причитания дворецкого по поводу вмятин на паркете, надела их сама. Павел Алексеевич провел гостью в столовую, где их уже поджидал красиво сервированный стол для послеобеденного чая. На блюде красовалось домашнее печенье, а серебряные ложечки тонули в вазочках с ароматным вареньем. Сервиз был определенно взят из старомодного пузатого комода и предназначался только для особых гостей. Одним словом, ее встречали как друга, что обнадеживало.
Вопреки Лизиным опасениям, Вощинский оказался сама галантность. Он не стал выспрашивать, что занесло ее к нему в гости, а просто усиленно угощал вареньем, рассказывая, как оно приготовлено, и предлагая для дегустации разные сорта. Дубровская, предпочитающая всему на свете обыкновенное сгущенное молоко, тем не менее исправно открывала рот, отправляя туда ложку за ложкой. В речи Павла Алексеевича звучали все те словечки, которыми он потчевал ее и раньше. «Голубушка», «душечка», «милочка» и тому подобная чепуха, такая же приторная на слух, как и варенье на вкус.
– Голубушка, – говорил он ей, вытаскивая на свет божий еще одну баночку из буфета, – вы непременно должны оценить еще и это. Деликатный домашний конфитюр из груши.
Дубровская покорно бренчала ложкой, с опаской ожидая, что от непомерного количества сладостей у нее прямо сразу начнется диабет. Улучив паузу в содержательном рассказе Вощинского о садовых культурах, она все-таки задала вопрос:
– А вы сейчас живете здесь?
Конечно, ее интересовало, переехал ли Павел Алексеевич в дом своей сестры и как обстоят его дела с наследством. Но совать нос в его личные дела было неприлично.
Вощинский покачал головой:
– Нет, все никак не решусь. Прихожу сюда днем, даже перевез некоторые свои вещи, но остаться здесь на ночь… Увольте!
Павел Алексеевич понизил голос до шепота:
– Мне кажется, здесь живут привидения!
Лиза посмотрела на него с сочувствием. Должно быть, жить в доме, в котором произошло убийство, и впрямь не очень уютно.
– Тут очень много комнат, и вечерами мне тут становится страшно. Представьте, милочка, что в абсолютно пустом, покинутом людьми доме раздается скрип, будто бы кто-то тихо ходит, проверяя свои владения. А потом какие-то щелчки, тихий шелест. Нет, жить здесь – не по мне! Возможно, когда я сделаю в доме кое-какой ремонт, что-нибудь и изменится, но пока я предпочитаю проводить ночи в своей маленькой холостяцкой берлоге.
– Я понимаю, – вежливо проговорила Лиза.
– А сегодня наш сосед утверждал, что видел ночью приглушенный свет в одной из комнат, – продолжил Вощинский доверительным шепотом. – Конечно, я думаю, ему показалось. Шутка ли, человеку семьдесят лет, все что угодно может привидеться из-за бессонницы. Но все равно как-то не по себе. Я даже порой всерьез подумываю, не расстаться ли мне с особняком от греха подальше.
Воображение нарисовало Елизавете угрюмую темноту большого дома и белое пятно, перемещающееся с лестницы в гостиную, потом в кухню, столовую. Призрак имел женские очертания и тихую поступь. Конечно, это была сама умершая Инга в белом, как положено привидениям, балахоне, со свечой в руках. Тихонько капал на пол воск, оставляя дорожку следов, скудный свет выхватывал из темноты предметы домашней обстановки: светильники ручной работы, деревянные балясины лестницы, выполненные мастером по ее заказу, и, наконец, место, где произошло ее последнее застолье, журнальный столик у камина и белые кожаные кресла…
Лиза тряхнула головой, отгоняя навязчивое видение.
– Покажите мне фотографии вашей сестры, – попросила она Вощинского. – Если, конечно, вам не трудно.
Павел Алексеевич взглянул на нее с опаской, словно спрашивая себя, не продолжает ли его гостья свое расследование. Но карие глаза Елизаветы казались задумчивыми и печальными, что его отчасти успокоило. Должно быть, ей уже прискучили судебные игры, и теперь она вновь стала милой и воспитанной девушкой.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
