С поразительным самообладанием Харриет нахлобучила широкополую шляпу и без посторонней помощи села на лошадь.
— Далеко ли вы собираетесь? — еще больше помрачнев, спросил Рауль, и угрожающие нотки в его голосе выдали некоторые чувства, от которых он страдал последние недели.
— С экспедицией в деревню, — ответила Харриет с уверенностью, которой совсем не чувствовала.
— Вы останетесь здесь. — У него едва заметно дрогнула щека. — Первые предложения дружбы мало что доказывают. Прием, оказанный нам вчера, сегодня может быть совсем другим.
— Тогда я поеду с вами и посмотрю все сама, — с приводящей в бешенство вежливостью заявила Харриет.
Гнев, который Рауль так долго сдерживал, прорвался на волю.
— Вы этого не сделаете! — рявкнул Рауль. — Вы будете делать то, что вам сказано, как остальные члены экспедиции! Вы останетесь здесь!
— Я поеду! — выкрикнула Харриет, забыв о хороших манерах, которых собиралась придерживаться. — Я не член вашей экспедиции, мистер Бове, и буду делать то, что хочу!
Марк Лейн вздрогнул, когда Рауль непристойно выругался по-французски. Но Харриет не знала этого языка и, продолжая уверенно сидеть на лошади, вызывающе смотрела на него.
Рауль едва удержался от того, чтобы спрыгнуть на землю, схватить Харриет и трясти до тех пор, пока она не попросит пощады, и остановило его только присутствие Марка Лейна.
— Вождь Латика может быть охотником за головами, — едва сдерживая себя, процедил Рауль сквозь стиснутые зубы.
— Вождь Латика — оббо, — резко возразила Харриет. — Так сказал мне Уилфред вчера вечером.
— Оббо, охотники за головами или ангелы с небес, кто бы они ни были, вы не покинете этого лагеря, обеспечивающего вам безопасность!
Он с силой ударил кулаком о ладонь другой руки.
— Сомневаюсь, что этот лагерь насколько-нибудь безопаснее, чем наше судно, — огрызнулась Харриет, выразительно глядя в ту сторону, где стояла Наринда, сцепив руки и склонив голову, так что никто не мог увидеть тайную улыбку, игравшую в уголках ее рта. — Я поеду в деревню. Если мои зарисовки должны принести какую-то пользу, они должны отображать жизнь туземцев, с которыми мы встречаемся во время нашего путешествия.
— Это верно, — нервничая, согласился Уилфред, неожиданно оказав ей поддержку. — Рисунки мисс Латимер удивительно хороши, и Географическое общество будет очень благодарно за них.
— Возможно, общество будет очень благодарно и самой мисс Латимер, а я — нет, — жестко отрезал Рауль.
Харриет потребовалась вся выдержка, чтобы остаться сидеть на лошади, а не убежать от его грубого обращения.
— Я еду с вами, — побледнев, повторила она, и едва заметная дрожь в голосе сменилась гневом.
— Можете ехать хоть к чертям! — взорвался он и, не обращая внимания на ошарашенных спутников, сжал бока лошади и галопом помчался по высокой траве в сторону деревни.
— Будь мы где-нибудь в другом месте, я бы вызвал его на дуэль за такое поведение, — с горящими от возмущения глазами заявил Себастьян.
— Тогда помните, где мы, — сухо утихомирил его Марк Лейн. — Ссоры между нами просто сорвут нашу экспедицию.
Он направил лошадь вперед, Харриет молча заняла место между мужчинами, и они втроем легким галопом поскакали вслед быстро удалявшейся фигуре Рауля.
Высокая сухая трава касалась их ног, жужжали и стрекотали насекомые, и вполне отчетливо слышалось рычание льва. Когда они приблизились к скоплению хижин с соломенными крышами, за ними бросилась стая голодных, пронзительно лающих собак и появились группы любопытных полуголых женщин и детей. Барабаны, накануне вызвавшие страх в душе Харриет, снова начали бить, и на этот раз их близость несла в себе дополнительную угрозу.
— Как вы думаете, они действительно охотники за головами? — спросила Харриет у Себастьяна, нервничая при виде толпы неулыбающихся воинов с длинными копьями в руках.
— Скоро мы это узнаем, — мрачно ответил Себастьян, когда крепкие мускулистые тела, одетые только в грязные набедренные повязки, окружили их со всех сторон. — Куда же подевался Бове?
Толкаясь, воины провели их в центр деревни, где на огромном помосте, построенном из пальмовых стволов и устланном тростником, напротив друг друга сидели на леопардовых шкурах, скрестив ноги, Рауль и вождь Латика.
Себастьян и Марк Лейн осторожно спешились и помогли Харриет спуститься с лошади. Под несмолкающий барабанный бой их повели по грубо вырубленным ступеням вверх на помост и усадили на менее почетное место на шкурах быков.
Взгляд вождя пробежался по мужчинам и остановился на женщине между ними. Его посетительница была права в том, что сказала и показала: его пальцы крепко сжимали прядь золотистых волос, которые и на самом деле сияли как золото на солнце. За белую женщину, как рабыню, можно взять высокую цену. Многие вожди, возможно, и сам Король Камраси, захотят обладать ею. Она принесет ему, Латике, много скота. Если бы огонь в его собственной крови не погас несколько лет назад, он оставил бы ее себе. Вождь Латика улыбнулся, поднял руку, повелевая барабанам замолчать, и приветствовал своих гостей. Рауль говорил с ним на диалекте, который был непонятен его спутникам, но содержал элементы арабского языка и сопровождался выразительной жестикуляцией. В конце концов Рауль обернулся к ним с дьявольским блеском в глазах.
— Вождь Латика хочет, чтобы мы отобедали с ним. — Себастьян побледнел, а Рауль, откровенно радуясь его отвращению, улыбнулся белозубой улыбкой. — Ну же, Крейл, не отказывайтесь от гостеприимства.
Несколько воинов принесли на плечах громадный котел, из которого исходил отвратительный запах, и поставили его перед гостями. Марк Лейн пальцем оттянул тугой церковный воротник и вытер со лба пот, Себастьяну едва не стало плохо, и только Харриет осталась внешне спокойной.
Когда глиняные тарелки были наполнены содержимым котла, Рауль начал есть руками, демонстрируя удовольствие, чтобы порадовать хозяина. Посмотрев на еду в своей тарелке, Харриет подняла голову и увидела пару прищуренных глаз на худом загорелом лице, с язвительной насмешкой наблюдавших за ней, и тогда, с вызывающим видом зачерпнув пальцами невообразимое варево, принялась за еду.
— Вождь Латика очень рад нам, — сообщил Рауль, когда Себастьян подавился чем-то похожим на цыплячье перышко. — Он угощает нас бананами, сахарным тростником и сладким картофелем.
— Чрезвычайно любезно с его стороны, — собрав все силы, откликнулся Себастьян.
По кругу пустили питье, такое же отвратительное, как и еда. Снова забили барабаны, и воины один за другим начали кружиться в бешеном танце на утоптанной земле ниже помоста. А когда танец дополнился откровенными телодвижениями вступивших в него женщин с голыми грудями, Марк Лейн хриплым голосом обратился к Раулю:
— Как долго еще мы должны оставаться?
