— А для тебя, видимо, быть аристократом — это быть быдлом, раз так удивляет, что я дружу с хорошими людьми?
— Чего? — насупился он.
Не первый раз уже замечаю, что когда «слабый», то есть я, начинает грубить, это вызывает ступор. К сожалению, не тот ступор, который мне хотелось бы вызвать. Скорее недоумение, а не опасение и растерянность.
— Парни, — оглядел он компанию, которая обступила меня, — Походу у нас тут выскочка, которую надо проучить.
Чего-то такого я и ожидал. Не удивился, когда мне попытались врезать. Один толкнул, второй ударил, но они больше помешали друг другу, нежели помогли. Я отлетел в сторону, врезался в того, что справа, схватил его, как учили, закрутил и выбросил в толпу. Чем выиграл себе ещё пару секунд.
Всего их было пятеро. А я один.
Может показаться, что это дерьмовая ситуация. Так и есть. Но также она в чем-то героическая. Как, если не здесь и сейчас зарабатывать себе репутацию?
Самый быстрый из них добрался до меня и ударил. В этом минус командного боя у бесов. У всех разная скорость восприятия и движений, при отсутствии слаженности… выходит то, что выходит.
Он налетел на меня, я блокировал первый натиск и врезал ему в ответ. Смог подловить. На этом геройство закончилось. Мне зашли в бок, я отвлёкся и пропустил удар по почкам.
Дальше я смутно осознавал, что происходило.
Удар, блок, попадание по мне. Голова взрывается болью, кулак находит чьё-то лицо. Рядом кто-то кричит, но не разбираю, кто именно. Меня валят, падаем, я оказываюсь сверху и успеваю врезать попавшемуся парню. В меня врезаются, сносят на землю и прижимают, после чего начинают пинать ногами. Пытаюсь встать, но руку подрубают и падаю обратно. Свернувшись клубком, стараюсь прикрыть голову и живот.
Как ни странно, в этот момент сознание проясняется. Пятерка теперь уже врагов кряхтит, толкается, лупит меня ботинками, но как-то не особо метко. Тело выдерживает с достоинством.
— А ну прекратить! — раздаётся гневный крик.
Удары прекратились. Я рискнул поднять руку от головы и оглядеться.
— Замерли все! — кричит кто-то.
У меня в голове шумит, не получается разобрать, кто это. Да и не думал я тогда об этом особо. Осознав, что бить прекратили, воспользовался тем, чтобы подняться и… Я этим поступком не горжусь, но он из тех, что будет греть мне душу. Врезав ближайшему типу, я вернулся в драку и завертелось…
***
— Твою то мать… Соколов… Как же так…
Сказать, что Ольга Владимировна была не в духе, это ничего не сказать. С момента драки прошло где-то два часа. Большую часть которых я просидел в кабинете, куда меня привели. Не к самой Ольге, это сейчас меня к ней доставили, а в обычный кабинет, уж не знаю чей.
— Что Соколов? — поднял я взгляд на неё, — Это нормально, что аристократы нападают на простолюдинов?
— Нет, — зло ответила она, — Не нормально. Но ещё хуже — устраивать драки на территории института.
Я отвёл взгляд. Что тут скажешь? Ну да, весело вышло… То есть не хорошо, конечно. Но весело. После того, как поднялся, смог частично отомстить, так что совсем уж безоговорочным поражением это назвать нельзя.
— Ты чем думал, когда полез туда? — насела на меня Ольга.
— Головой думал. — ответил я спокойно. Было время подумать и успокоиться, — Которая подсказала, что происходящее — неправильно.
— А ты значит герой?!
На это я тоже не ответил.
— Ну да, герой, — сама ответила Ольга, — За один короткий год влип в несколько историй. Но да ладно. Не буду тебя ругать.
— Чего так? — посмотрел я на неё с подозрением.
Гнев женщины как-то быстро улетучился.
— Ты думаешь, я ничего не знаю о происходящем в институте? Не знаю, кто и зачем мутит воду? Не глупи. Сегодня эти дураки перешли черту. Впятером на одного напасть. Прессовать студентов, которые выиграли олимпиаду князя и оказались здесь по его приглашению! Надо же! Додумались, идиоты!
— Так значит это вам на пользу? — прямо спросил я.
— Любую ситуацию надо уметь обращать себе на пользу, запомни это.
Как будто я этого не знаю.
— К тебе претензий никаких нет. Почти. — усмехнулась она. — Больше двадцати человек видели, что они делали. За тебя многие заступились. Аристократы в том числе. Так что не переживай, всё хорошо будет.
А я и не переживаю.
— Директор ругаться не будет?
— Будет. Ты ему не нравишься, — с каким-то злорадством и весельем сказала Ольга Владимировна. — Но это не важно. Важно другое. Что делать будешь, когда эти недоумки придут к тебе разбираться?
— А какие есть варианты?
— Ситуация не простая, — глянула она на меня с выражением.
Не сомневаюсь. Я нужен князю, в силу своей уникальности и полезности. Но прямо прикрыть он меня не может. Слишком будет подозрительно, если эти типы придут за мной, а их повяжет служба безопасности. Хм…
— Как-нибудь разберусь.
— Знаю я, как ты разберешься, — фыркнула женщина, — Если трупы будут, то это война, понимаешь?
— Значит, никого не убивать?
— Не смешно, — дернула она головой. — Иди уже, потом с тобой поговорим. А мне предстоит разгребать эту проблему. Как же не вовремя то всё… Ах да, чуть не забыла. Ты на три дня отстранён.
Не самое страшное, что могло произойти. Но и радоваться здесь нечему. Хорошо хоть не перед сессий, а то совсем труба бы была.
***
О последствиях случившегося я узнал в тот же день, вечером, когда Матвей вернулся домой.
— Ну ты даёшь, дружище, — то ли осуждал, то ли смеялся он. — Как на самом деле было? А то уже ходят слухи, как ты против десятерых аристо вышел, ещё и их охрану положил.
— Их всего пятеро было, — подивился я людской способности приукрашивать.
Оказалось, что Матвей был в курсе подробностей и просто подшучивал. Также он рассказал, как это всколыхнуло институт.
Всю пятерку исключили до конца года.
— Ты не представляешь, как бурлит у некоторых. Белогрудов уже толкнул пламенную речь о произволе Медведевых. Кто-то говорит, что ты их спровоцировал. Когда узнают, что всего тремя днями отделался, быть новому срачу.
— Насколько всё плохо?
— Ну… — почесал он макушку, — Лично я чую, что это только начало.
Мне тоже так кажется, что это только начало. Но что же теперь? Прятать голову в песок?
***
Как выяснилось в последующие дни, явного развития конфликта не вышло. Прошёл слух, что Белогрудова вызвали к директору, после чего он резко присмирел. Ещё и последователей своих успокоил. По крайней мере внешне. Никто ведь им не мешал смаковать недовольство вне стен института.
