Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Только через минуту до меня доходит, что жонглирующая кассирша – это моя пациентка Джулия. Я еще не видела ее новый парик, хотя она упоминала о нем на психотерапии. «Не слишком безумно?» – спрашивала она меня, напоминая об обещании сказать ей, когда она перейдет черту. Тот же вопрос она задала перед тем, как ответить на объявление о поисках певицы в местную группу, поехать на игровое шоу и записаться в буддистский ретрит, где нужно молчать несколько недель. Все это было до того, как магическое лекарство сотворило свою магию с ее опухолями.
Мне нравилось наблюдать за тем, как она выбирается из своей скорлупы. Ей всегда казалось, что получение должности в университете даст ей свободу, но теперь она пробовала на вкус совершенно иные, неожиданные виды свободы.
– Это еще не слишком за гранью? – спрашивала она время от времени, рассказывая об очередной идее. Ей не терпелось свернуть с намеченного курса, но не настолько далеко, чтобы заблудиться. До сих пор ничего из того, что она предлагала, не удивляло меня.
Потом наконец у Джулии появилась мысль, которая застала меня врасплох. Она сказала, что в какой-то день – в одну из тех недель, когда она была уверена, что скоро умрет, – она стояла в очереди в Trader Joe’s и внезапно поняла, что ее гипнотизирует работа кассиров. Они казались настолько собой в своем взаимодействии с покупателями и друг с другом; они обсуждали всякие будничные темы, которые на самом деле были значимы в повседневной жизни: еда, транспорт, погода. Как отличалась эта работа от ее собственной, которую она любила, но которая постоянно давила на нее необходимостью выдавать новые публикации и позиционировать себя в выгодном ключе. Не имея возможности строить планы на далекое будущее, она представила себе, как занимается делом, у которого постоянно есть ощутимый результат: ты пакуешь покупки, подбадриваешь покупателя, расставляешь товары. К концу дня ты делаешь что-то конкретное и полезное.
Джулия решила, что если у нее останется, скажем, один год жизни, то она подаст заявление на вакансию кассира выходного дня в Trader Joe’s. Она знала, что идеализирует эту работу. Но она все равно хотела испытать это чувство общности и осмысленности, хотела быть малой частью жизни множества людей – даже если это всего лишь тот краткий момент, когда они заезжают за покупками.
– Может быть, Trader Joe’s отлично впишется в мою Голландию, – сказала она мне.
Я чувствовала какое-то внутреннее сопротивление и провела минуту в попытках понять, почему. Это могло быть как-то связано с дилеммой, с которой я столкнулась в лечении Джулии. Если бы у нее не было рака, я бы попыталась помочь ей увидеть ту внутреннюю часть своей личности, которая была так долго подавлена. Казалось, она только начала приподнимать крышку для тех аспектов себя, которым давно уже нечем дышать.
Но есть ли смысл заниматься психотерапией с умирающей девушкой, или стоит просто предложить ей поддержку? Должна ли я обращаться с Джулией как с любым здоровым пациентом и ставить более амбициозные цели? Или я должна просто предоставить ей комфорт, не создавая дополнительных сложностей? Мне было интересно, задалась бы Джулия когда-нибудь вопросами о риске, безопасности и скрытой за тревожностью части ее идентичности, если бы не столкнулась с ужасом неминуемой смерти? А теперь, когда это произошло, насколько далеко мы хотим зайти?
Со всеми этими вопросами мы сталкиваемся в более мягком варианте. Как много мы хотим знать? Что такое «слишком много»? И как выглядит это «слишком много», когда ты умираешь?
Фантазия о Trader Joe’s, казалось, представляла своего рода бегство – так ребенок говорит, что уедет в Диснейленд, – и мне было любопытно, как эта мысль соотносится с предраковой личностью Джулии. Но больше всего меня волновало, сможет ли она физически вынести эту работу. Экспериментальное лечение очень утомляло ее. Ей нужен был отдых.
Ее муж, сказала он, подумал, что она сошла с ума. «Тебе осталось жить всего ничего, а ты мечтаешь о том, чтобы работать в Trader Joe’s?» – спрашивал он. «Почему бы и нет? Что бы ты делал, если бы тебе остался год жизни или около того?» – возражала Джулия. «Я бы работал меньше, – сказал он, – а не больше».
Когда Джулия рассказала мне о реакции Мэтта, мне пришло в голову, что мы оба не поддержали ее, хотя оба хотели, чтобы она была счастлива. Конечно, существовали и некоторые практические сомнения, но не было ли наше волнение вызвано тем, что мы оба странным образом завидовали Джулии и ее решению исполнить мечту, какой бы странной она ни была? Психотерапевты говорят пациентам: следуй за своей завистью – она покажет, чего ты хочешь. Неужели мы, наблюдая, как расцветает Джулия, обнаружили, что у нас не хватает духу следовать за собственными эквивалентами работы в Trader Joe’s, и захотели, чтобы Джулия оставалась такой же – мечтающей, но не делающей, ограниченной тюремными решетками в открытой камере?
Или, может быть, такой была только я.
«Кроме того, – сказал Мэтт в беседе с Джулией, – разве ты не хочешь провести это время вместе?» Джулия сказала, что, конечно же, хочет. Но еще она хочет работать в Trader Joe’s, и это стало своего рода навязчивой идеей. Она написала в супермаркет и в тот день, когда узнала, что опухоль отступила, получила предложение работать утренним кассиром по субботам.
Сидя в моем кабинете, Джулия достала телефон и включила оба голосовых сообщения: одно – от онколога, второе – от менеджера в Trader Joe’s. Она сияла так, словно не просто выиграла в казино, а сорвала самый большой куш из всех возможных.
– Я согласилась, – сказала она, когда сообщение от Trader Joe’s прервалось. Она объяснила, что никто не знает, вернется ли опухоль, а она не хочет просто добавлять вещи в свой прижизненный список – она хочет их еще и вычеркивать.
– Его нужно сокращать, – сказала она. – Иначе какой в нем смысл?
И вот я стою в супермаркете и не знаю, в какую очередь встать. Конечно, я знала, что Джулия вышла на работу в Trader Joe’s, но я и понятия не имела, что именно в этот.
Она еще не видит меня, и я не могу удержаться и наблюдаю за ней издалека. Она звонит в колокольчик, чтобы подошел упаковщик, дает ребенку наклейки, вместе с покупателем смеется над чем-то, чего я не слышу. Она словно Королева Кассиров, человек-вечеринка, к которой все хотят быть причастны. Кажется, люди ее знают – и это неудивительно: она невероятно ловко справляется, и очередь движется быстро. Я чувствую, как мои глаза увлажняются, а в следующее мгновение слышу, как мой сын зовет: «Мам, давай сюда!» – и пристраивается в очередь к кассе Джулии.
Я теряюсь. В конце концов, Джулия может почувствовать себя неловко, пробивая товары своего психотерапевта. Честно говоря, я тоже могу почувствовать себя неловко. Она так мало обо мне знает, что даже содержимое моей тележки кажется слишком откровенным. Но главное: я думаю о том, как Джулия рассказала о печали, которую испытывает, глядя на детей своих друзей, пока они с мужем сами пытаются стать родителями. Будет ли она чувствовать то же самое, увидев моего сына?
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
