Янур скорей ожидал увидеть там приблудившегося кота или щенка.
Но это был не щенок. И не кот.
В тени под навесом, вроде бы, стояли действительно люди — двое. А уж с двумя воришками хозяин таверны справится, не с таким справлялся.
— Дядя Янне! Придержи псов, не признали они меня. Ты сам-то признаешь?
— Ифленец! Вот ведь, — изумился старый моряк — Только сейчас тебя поминал.
Шеддерик та Хенвил вышел на свет, и Янне поразился, как плохо тот выглядит. Голова перевязана какой-то грязной тряпкой, подбородок зарос, как у артельного, а одежда превратилась в лохмотья.
— Надеюсь, поминал-то чем хорошим? — широко улыбнулся гость. Но тут же посерьезнел:
— Нам нужна помощь.
И тут перед Януром явилось привидение. Привидение было одето в обноски и выглядело немного иначе, чем Янур помнил. И все-таки он сразу, безоговорочно ее узнал.
И стоял столбом, хлопая глазами, и не в силах поверить, что рэта Темершана Итвена стоит перед ним воплоти. А сама Темершана — не стояла. Подбежала — и вдруг повисла у него на шее, как в былые, прекрасные времена:
Глава 8. Квартальные бани
Темершана та Сиверс рэта Итвена
Зря она, конечно. Ведь знала, что чеор та Хенвил все равно сделает так, как считает правильным. Да и не собиралась Темершана его останавливать. Как-то все просто к одному пришло.
С того самого момента, как она попросила чеора не называть ее реченым именем, все изменилось. Светлый лорд отнесся к просьбе с одной стороны серьезно, а с другой… ну словно она разрешила ему над собой посмеиваться. И он стал делать это каждый раз, как позволяло самочувствие. Потому она и старалась молчать — чтобы не провоцировать ссору или насмешку.
А потом ифленец заснул в телеге. Темери даже не сразу заметила — он все сидел, смотрел по сторонам. Что-то изредка спрашивал у возницы… а потом вдруг неудобно свесился чуть не через край, и ей пришлось даже приложить некоторые усилия, чтобы придать уснувшему чеору более безопасную позу. Ифленец оказался тяжелым, двигать его было сложно, так что Темери пару раз помянула столь любимых чеором та Хенвилом, но ей совершенно неизвестных морских жуфов.
Странно, но она не помнила его спящим. Разве только тогда, в избушке, когда собиралась его убить. И то, скорей всего, тогда он не спал — может, дремал, а может и вовсе наблюдал за ней сквозь смеженные веки.
Спящий ифленец казался уязвимым.
Темери укрыла его полой равного грязного плаща.
Несколько раз Темери приходило на ум, что именно сейчас самое время сбежать. Более того, в доме Янура она может не только покинуть ифленца. Она может начать действовать сама — узнать новости, поговорить с теми из старых мальканских дворян, кто все же умудрился выжить в Тоненге. Найти сторонников. И выгнать, наконец, ифленскую нечисть туда, откуда она пришла.
Вот только Темери знала — «выгнать» — слово неправильное. Они слишком давно здесь. Они, как это ни печально, прижились здесь, и так просто не уйдут. А значит, придется их убивать. Убивать без разбора. Город снова утонет в крови… хорошо ли это?
Хочет ли Темершана… рэта Темершана Итвена такой мести?
Или все же стоит попытаться воплотить план чеора та Хенвила, каким бы наивным он ни выглядел сейчас? Ведь хотя бы на словах, а благородный чеор хочет решить вопрос миром. И если поможет шкипер Янур с его связями в артели, если помогут другие мальканы, которым война не принесет радости… если среди ифленцев есть хоть немного тех, кто встанет на их сторону…
Потому Темери и попросила Янура пока молчать о ее возвращении. Потому-то и позволила себе напомнить ифленцу о том, что его жизнь важна не только ему.
Потому-то сейчас и жалела о сказанном — ведь Шеддерик та Хенвил ответил в своей обычной манере. Как будто хотел сказать: «Я сам все решу, женщина, не мешай».
В удивлении она поймала себя на том, что злится уже не на то, что ифленец без спросу выдернул ее из привычного и уютного дома. Злится, что когда дошло до дела, в котором она действительно могла хоть чем-то помочь, именно сейчас, он и дал понять, что помощь-то не нужна.
Да, конечно. Доставить до жениха, обеспечить безопасность, показать всему миру, как ряженую куклу. Наверное, таков был план изначально.
Вот только даже Темери видела, что так просто — ничего не получится. Кукла никого не убедит. Что убедит?
Она улыбнулась, вдруг вспомнив, как Янур когда-то с почтением в голосе рассказывал ей, четырнадцатилетней хозяйке парусной лодки, почему у корабля всегда один капитан, и почему матросы его слушают. И как бывает, если вдруг на корабле некому станет командовать.
Нет, никто не будет слушать просто красивую наследницу мертвого рода.
И ифленца, врага, находника, если вдруг один явится, скорей прибьют чем выслушают…
А значит, нужно решить, с кем встретиться вначале. Да и надо ли это вообще? Может, ифленцы обманывают, и мир им нужен, только чтобы загнать малькан в еще большую нищету?
И тогда она окажется сообщницей врага.
И уж точно никто тогда ее не услышит, какие бы правильные слова для нее не придумал хитроумный ифленец.
Темери сама не заметила, как принялась ходить туда-сюда по комнате. Вроде бы и надо было отдохнуть, но какой отдых, когда все зыбко, непонятно, когда мир норовит в очередной раз перевернуться с ног на голову?
В дверь постучали. Темери остановилась, предложила войти. Появился шкипер Янур.
Она вновь улыбнулась ему. Янур был частичкой прочного, неделимого мира, оставшегося далеко в детстве. С ним можно было, не таясь, говорить обо всем. Так было раньше, и так, несомненно, должно было быть теперь…
Даже обратился он к ней так, как обращался тогда.
— Рэта Шанни, я до сих пор не могу поверить, что вы живы и вы здесь… хоть бы весточка, хоть бы одно слово… что с вами, как вы… Мы же оплакивали вас! Да если бы знали, где искать, если бы хоть намек какой был… ну что же вы молчите…
— Шкипер Янур! Я сама думала, что вы погибли. «Блесна» же сгорела на стоянке у доков, вместе с другими кораблями, я точно знаю, Старик был в городе и рассказал. По его словам, ифленцы всех поубивали, тела лежали на обочинах, кровь лилась…
— Так и было. — Янур нахмурился. — Все так и было. Сейчас начинаем забывать… видим их каждый день. И не оскаленные рожи, а вроде нормальные лица. Но знаете, нам стоит все-таки помнить, что за каждым таким нормальным лицом прячется бессердечное чудовище. Он вас обижал?
Темери в удивлении вскинула взгляд: Янур слишком резко поменял тему.
