Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Я буквально выдавила из себя смешок, но атмосферу он не разрядил:
— Это ты в фильмах насмотрелся? Самый антиромантичный момент, на мой вкус, когда мужчина покупает женщине вечернее платье, а она грохается в обморок от счастья.
— На мой вкус тоже. Я просто предложил. Знаешь почему? — он наконец-то поднял лицо, но взгляд его оказался предельно спокойным.
— Почему же?
— Потому что я бестактный, Ульяна. А Юрка тактичный. Юра никогда не скажет прямо, что в том обществе, куда он тебя потащит, будет не одна Кристина. Там все — Кристины. Каждый сможет оценить стоимость твоего прикида на глаз, и ты там будешь посмешищем. Он даже вида не подаст, но тебе будет тоже плевать? Ты нормально себя будешь ощущать в роли серой мыши в центре всеобщего внимания?
Я немного расслабилась, начиная улавливать ход его мыслей:
— А-а, так ты боишься, что я опозорю твоего друга? Да, бестактно, но честно.
— Не опозоришь. По крайней мере, не в том смысле, который вкладываешь ты, — он не отрывал теперь взгляда от моего лица. — Но ты там будешь новенькой — свежим мясом. Я тебе предлагаю простой способ вызвать отстраненное любопытство, а не насмешки. Наш Юрка — романтик, все еще пребывает в иллюзии, что людям интересен чей-то ум или таланты. А я циник, потому скажу прямо: если тебя не вырядить как Кристину, то в тебе рассмотрят только обезьянку, которую Раевский-младший подцепил где-то на курорте, там же ее и оставит.
— Да уж, Герман, твоя искренность граничит с хамством.
— Спасибо, — ответил спокойно, будто я в самом деле его похвалила. — Но ты можешь закрыть всем рты прямо на подходе.
Я закусила губу и уставилась в окно, чтобы подумать. Если бы со мной в таком же тоне говорил Юра, то он больше бы ни минуты не назывался моим парнем. А Герман мне никто, незачем и обижаться на его слова. Особенно когда они так грубо правильны. Теперь я уже задумалась и о маникюре, и прочих мелочах, которые все будут рассматривать с бОльшим интересом, чем экспонаты на той самой выставке. Произнесла задумчиво:
— Звучит так, будто ты меня отговариваешь туда идти.
— Нет. Я просто не даю тебе врубить гордость, как ты обычно делаешь. Иногда надо быть не гордой, а расчетливой стервой. Ты научишься, если будешь встречаться с Юрой.
Так и представилось, как курица-наседка Герман Керн дает мне уроки стервозности, чтобы я не выглядела в их кругу белой вороной.
— Ладно, — я сказала уверенно. — Я приму эту помощь, ты ведь мне и правда должен. Только при условии, что за платьем мы поедем с Мишелем. Тебе же присутствовать необязательно?
— Без проблем, я договорюсь с ним. Юра не узнает, но будет потрясен.
Он встал и направился к двери, но я остановила:
— Герман! Мне хотелось бы думать, что ты делаешь это из-за Юры, а не из-за меня.
— Да думай ты что хочешь. Насрать, — сказал и вышел за дверь.
Мама у Мишеля оказалась какой-то визгливой, очень яркой, молодой и совершенно непонятной. Ей уже, по всей видимости, передали, что примерно требуется, потому она моего мнения даже не спрашивала — кружила, кружила вокруг, щурилась, приглядывалась, ругалась на стоявшего в стороне сына за то, что приходит ровно тогда, когда ей не до него, а потом куда-то унеслась и вернулась уже с какой-то розовой тряпкой. А потом и практически швырнула в меня босоножками, почему-то серыми.
— Все, молодежь, мне некогда! — заявила, выпроваживая нас за порог. — Или через три дня верните в таком же виде, или пусть Герман оплатит!
Никогда, ни при каких обстоятельствах я не выбрала бы розовое платье. Но Мишеля поблагодарила за все — не только за то, что поработал извозчиком, но и что ничего комментировать не стал — и угрюмо поплелась в свою комнату. Розовое! Я буду чертовой Барби… и ведь не возмутишься, дареному коню, как говорится…
И лишь примерив, я поразилась. Так и стояла возле зеркала, вдруг понимая смысл настоящего таланта модельера — платье было никаким, когда я рассматривала его в руках, но на фигуре оно неожиданно сделало меня выше, стройнее, а розовый, который при этом освещении уже казался опаловым, каким-то невероятным образом перекликался с цветом волос, делая их ярче. Восторг перемешивался с тревогой: если я поставлю пятно, то за всю жизнь не рассчитаюсь! С Германом, а это хуже всего.
Близняшки одобрили, хоть и поругались, что Мишель эгоистично забыл про них. А про прическу сказали в один голос:
— Никак.
В смысле, никак не укладывать. Распустить и вообще ничего не делать, потому что высокие прически всем опостылели, а мне подвернулся редчайший фасон, когда можно обойтись. Я положилась на их вкус — тем более, когда самой нравилось, что вижу в зеркале. Маникюр мне оплатила почему-то Верочка — сказала, что ее все равно на выставку не пригласили, так пусть хоть кто-то из семьи покажет этим всем, какими умеют быть Васнецовы. Мне показалось, или она даже не завидовала? Надо же, как человека меняет отсутствие отупляющей влюбленности. Или причина в том, что они оставались в отеле с Кешей, а в его компании она вообще заметно менялась.
В сияющий зал, полный народа, я входила рядом с Юрой Раевским. Он по поводу моего вида выдохнул только: «Вот это да!», чего мне с лихвой хватило. Справа шла Кристина — великолепная, как всегда. Близняшки щебетали где-то поодаль, уже наткнувшись на знакомых. Я не взяла Юру под локоть, незачем что-то специально афишировать. Глаза слезились от волнения, а я сосредоточилась на том, чтобы держать спину прямо. Что я здесь делаю в этих дорогущих шмотках, на которые раньше даже в бутиках не смотрела? Кому и что доказываю? Мне настолько хочется быть с Юрой, чтобы строить из себя вот это? Это даже не моя мечта, скорее — Верочкина…
Нашла в толпе Германа — он стоял рядом с отцом возле окна. Окинул меня взглядом и равнодушно кивнул. Я не знала цену этому равнодушию, потому просто кивнула в ответ. Мы зачем-то продолжали смотреть друг другу в глаза, хотя с такого расстояния ничего особенного разглядеть не могли. Может, обменивались мысленно какими-то фразами без единой эмоции на лицах? Будь у меня больная фантазия, то она подкидывала бы:
«Сойдет, Ульяна. Примерно этого я и хотел. Ты почти не обезьянка».
«Тогда спасибо за помощь».
«Ради Юры».
«Не ври».
Я перевела взгляд на Юру, чтобы Герман перестал мне мысленно врать на уровне больных фантазий. Просто не люблю, когда так откровенно лгут.
Глава 24
Вызывайте санитаров
От шампанского я отказываться не стала — не помешает для смелости. Мы стояли некоторое время в стороне, но не наслаждаясь приятной приглушенной музыкой, а настраиваясь. И Юра все-таки положил конец этому почти приятному полузабытью:
— Отвертеться не получится. Мы должны пройти и со всеми поздороваться, как будто рады здесь быть. Это на полчаса, не больше. Потом сможем свинтить своей компанией. На экспонаты не смотри, но восхищайся так, словно посмотрела.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
