Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Когда-то вид бронзового кенгуру впечатлил меня не больше, чем бегемот и пингвин, кружащиеся под часами вместе с ним. Но шестнадцать лет спустя я осознала, что речь больше не идет о выборе – быть новозеландкой или австралийкой, – а о принадлежности к обеим странам.
Мы старались ездить в Новую Зеландию как можно чаще, чтобы проводить драгоценное время с друзьями и семьей, но самые важные и банальные вещи происходили с нами, когда мы жили в Австралии.
Наверное, самое большое чудо состоит в том, что в наш век мобильности все трое наших отпрысков со своими спутниками жизни и нашими внуками жили в одном городе с нами. Нью-Йорк очень притягателен, но перспектива провести долгие месяцы, не имея возможности случайно встретиться с Катариной за чашечкой кофе, посидеть на занятиях Лидии по медитации или ответить на повседневный звонок Роба, когда он возвращается домой с работы, это то еще счастье.
Как бы то ни было, я не собиралась бросать Боно. И, если быть честной с самой собой, Моник была его лучшим и, глядя правде в глаза, последним шансом. На следующее утро, в субботу, я сунула ноги в свои серебряные туфли и помчалась в цветочный магазин через дорогу. Продавец всегда казался удивленным, когда кто-то действительно хотел купить его цветы. Как будто он выставил их только для украшения. Его вазы с нарциссами излучали золотой оптимизм. Они выглядели более счастливыми, чем тюльпаны. Я принесла домой две охапки и затолкала в вазу около камина.
Боно озадаченно наблюдал, как я протираю пол и разбрызгиваю лавандовое масло перед бункером.
– Ты должен вести себя наилучшим образом, – сказала я, расправляя стопку газет возле ноутбука. – Не прятаться, хорошо?
Отчаянно желая произвести приятное впечатление, я пошла в ванную и нанесла второй слой пудры на нос. Из тусклого зеркала на меня смотрело встревоженное лицо. Я провела расческой по волосам, вставила пару придающих уверенность сережек и обвела губы помадой».
Один раз мы уже пережили разочарование. Даже если Моник появится, то, скорее всего, просто из любопытства. Чего она ждет? В моей голове раздались слова Джона: «Только святой решится забрать его.
Звонок раздался на десять минут раньше. К моему ужасу, мой сосед по комнате тут же нырнул под кровать.
Глава 30
Из прошлой жизни
Кошке, которая нашла своего человека, действительно повезло
Первое, что я заметила у Моник, – это ее нимб. Может быть, сейчас меня и подводит зрение, но я вижу нимб все чаще. Я считаю, что у некоторых людей он действительно есть. И это не какая-нибудь эзотерика. Еще в Средневековье художники рисовали нимб вокруг святых как нечто само собой разумеющееся.
Нимбы встречаются гораздо чаще, чем вы можете подумать. Я вижу их вокруг детей, стариков и птиц. У парня из магазина органических товаров есть нимб, как и у рабочего, который улыбается, встретившись со мной взглядом. Иногда я задумываюсь, не обращают ли животные внимание на нимб, – возможно, вместе с языком тела он помогает им определить, стоит ли доверять человеку.
В то же время я не вижу нимба вокруг человека, с которым говорю по телефону. Ничто так не перечеркивает магию ситуации, как безжизненный сигнал текстового сообщения.
Первым, кто показал мне силу света, был Его Святейшество Далай-лама. В мае далекого 1992 года я предположила, что моя начальница придет в восторг, если мне удастся взять у него эксклюзивное интервью.
Я был озадачена, когда она пожала плечами и сказала: «Далай… кто?» Основная сложность заключалась еще и в том, что в расписании этого великого человека оставался единственный свободный момент в конце его путешествия, когда он находился в Данидине, на южном побережье Южного острова. Я же находилась в другом конце страны, на севере Северного острова, в Окленде. И, помимо всего прочего, я была беременна, на грани семимесячного срока, после которого полеты запрещены.
Я взяла ежегодный отпуск и в один прекрасный зимний день полетела в Данидин. После беспокойных суток сидения в мотеле раздался звонок, и меня препроводили на встречу с ним.
Комната была залита сиянием, которое, казалось, излучал человек, называющий себя простым буддистским монахом. Я видела подобный свет в родильных залах, у постели умирающих и часто вокруг животных. Единственное название, которое я могу ему дать, – это чистая любовь. Он взял меня за руку и приветствовал меня, обратив на меня такой глубокий взгляд, как будто я смотрела в глаза дикой птице. Казалось, мы были знакомы уже много сотен лет. Познавший немало страданий, бывший лидер Тибета еще в молодости бежал из своей страны и жил в изгнании. Тысячи его последователей были убиты. Однако его глубокий махагогниевый смех берет начало из самого центра Земли. Я храню запись того интервью в ящике своего стола. И когда я нуждаюсь в утешении или просто в напоминании о том, что значит жить, я нажимаю кнопку на диктофоне и слушаю его смех.
Когда я спросила его, как женщины вписываются в его религию, он поправил одежду и устремил на меня взгляд своих пронзительных глаз. «От начала времен все в этой вселенной, – сказал он, – берет начало от чистого света. И этот свет, – заверил он меня, – и есть женщина».
И хотя я стараюсь принять тот факт, что в тот день солнце как-то необычно освещало лестничный пролет, тем не менее, насколько мне известно, у Моник был нимб. Более того, ее глаза светились волнением. С убранными назад темными волосами и широкой открытой улыбкой она чем-то напоминала Мишель Обаму. Я не просто немедленно прониклась к ней симпатией, я почувствовала, что знала ее во многих прошлых жизнях.
– Извините, Боно немного застенчив, – сказала я.
– Где он? – спросила Моник.
– Он не всегда такой, – ответила я, показывая на кровать. – Ему нужно время, чтобы привыкнуть к людям.
На ее лице промелькнуло разочарование. У нее были все причины развернуться и уйти. И я была благодарна ей, когда она приняла мое предложение выпить чаю. Сидя на диване, Моник рассказала мне, что всегда любила черных котов. Я сказала ей, что чувствую то же самое, и попыталась объяснить, какое влияние Клео оказала на нашу жизнь. Эквивалентом Клео в жизни Моник была ее обожаемый кот по имени Оникс. Он умер пять лет назад. Его смерть оказалась сокрушительным ударом. Она хранила прах Оникса в квартире и устроила в кухне его святилище.
Некоторые люди любят котов. У других есть родственные души, одетые в мех. Оникс однозначно попадал во вторую категорию. Моник не представляла, как можно раскрыть свое сердце для другого кота.
– Но, возможно, я уже готова, – сказала она.
Заливая кипятком чайные пакетики, я подумала, что пять лет – это долгий срок, чтобы горевать о кошке. Моник явно не была поверхностной в своем отношении к животным. Она точно была тем человеком, который нужен Боно. Ему невероятно повезет, если она предложит ему дом – если только он наберется храбрости, чтобы выйти и познакомиться с ней.
– Он не очень дружелюбный, да? – сказала Моник, когда я наливала ей вторую чашку чая.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
