— А где ее муж? — спросил Барт.
— Бедняга скончался несколько лет назад. Оставил ей достаточно денег, чтобы она могла нормально жить, но ей захотелось вернуться туда, где она провела детство.
Миссис Хоббс разлила чай в две чашки, положила в каждую по кусочку сахара, перенесла их на столик и уселась напротив гостя.
Барт не очень умел поддерживать разговор, и потому молча пил чай, жалея о том, что домоправительница положила в чашку так мало сахару. Миссис Хоббс говорила без умолку: сначала о погоде, жаловалась, что у нее болит большой палец на правой ноге — а это, мол, черный признак грозы; болтала про горничную, которая убиралась наверху, и про кухарку, которая сегодня не явилась.
— Я думала, Цайя уже вернется, — объявила она наконец. — Но, как я и сказала, она очень независимая, так что заранее ничего нельзя сказать.
Она встала и отнесла свою чашку на кухонный стол, а потом вернулась и забрала чашку у Барта, даже не дав ему допить до конца чай.
— Вам придется прийти в другой раз, мистер Макгру. Извините, но мне пора браться за работу.
Барт тяжело поднялся со стула. Он уже выяснил все, что ему нужно было узнать.
— Спасибо за чай, миссис Хоббс. Вряд ли я еще вернусь.
Она одобрительно ему улыбнулась:
— Лучше молитесь за маму и хорошенько о ней заботьтесь.
Барт молча кивнул. Его мать была шлюхой, как и у Дикки. Но когда ему было пять лет, она сбежала, предоставив ему самому о себе заботиться. Если бы не Дикки и его мать, он не дожил бы и до конца года.
Барт постарался отмахнуться от мыслей о матери, которую толком не помнил, и ушел из дома, довольный плодами своих трудов. Он всегда старался угодить своему другу.
Ройал оторвал взгляд от бухгалтерских книг Суонсдаунской пивоварни и посмотрел на Шеридана Ноулза, вошедшего в его кабинет с такой непринужденностью, словно этот дом на самом деле принадлежал ему. Встав у Ройала за спиной, Шеридан заглянул в книгу, открытую на столе.
— Я бы посоветовал тебе ее перевернуть, если ты действительно собрался читать.
Ройал покраснел. Он смотрел на эти страницы уже полчаса, но никак не мог заставить себя сосредоточиться на аккуратных цифрах, которые занес в книгу счетовод.
— Я только собирался за нее взяться.
Он повернул толстый том к себе, а Шерри отошел к соседнему креслу и уселся в него.
— Я получил известия из деревни. Решил, что тебе будет интересно о них услышать.
— И что это за новость?
— Шайка грабителей снова напала — на этот раз на карету лорда Денби. Там находилась его жена, которая безумно испугалась. Они забрали у нее драгоценности и деньги, но ее пальцем не тронули.
— Проклятие! Нам надо это прекратить!
Шерри вздохнул:
— Наверное, жаль, что мы не там. Мы бы сами справились с этими мерзавцами, избавились бы от них раз и навсегда.
— Я не могу уехать, пока не закончится дело с Лумисом.
— Знаю. Надеюсь только, что никто не пострадает, пока мы тут в городе играем в кошки-мышки.
Ройал поднялся из-за стола и прошел к камину.
— Все это предприятие с Лумисом… — проговорил он. — Я подумываю о том, чтобы его прекратить.
— Прекратить?
— Синклер говорит, что Лумис и Макгру опасны. Морган тоже так считает. Я не уверен, что нам стоит рисковать. Кто-нибудь может пострадать.
Шерри снова пристально на него посмотрел.
— Ты тревожишься о Лили?
— Конечно! Если Лумис узнает, кто она на самом деле…
— Когда все закончится, Цайя исчезнет навсегда и Лили ничто не будет угрожать. Не торопись, Ройал. Сегодня званый вечер у Уайхерстов. Как только Лумис познакомится с миссис Кроули, дела пойдут намного быстрее. Мы подтянем Лумиса как рыбу, проглотившую крючок. Ты получишь обратно хотя бы часть денег твоего отца — и заслуженное отмщение.
Отмщение! Оно было ему важнее всего на свете. Ройал с силой выдохнул.
— Ладно, посмотрим, как все пойдет. Если будет похоже, что Лумис заглотнул наживку, мы продолжим.
— Молодец! — одобрительно воскликнул Шерри, вставая со своего кресла. — Ты никогда не сдавался. — Он направился к двери. — Увидимся вечером. — Тут его темная бровь иронически выгнулась. — Полагаю, ты будешь присутствовать?
— Я сопровождаю Джослин и ее родителей. Я решил, что мне пора смириться с положением дел и постараться сделать все от меня зависящее, чтобы они шли нормально.
Глава 21Джослин стояла рядом с хозяйкой дома, леди Фионой Уайхерст — пухленькой низенькой женщиной с рыжими волосами, посветлевшими от седины, и очень пышной грудью, которую должен был скрадывать скромный лиф расшитого стеклярусом бального платья с серебряным отливом.
Рядом с ней стояла ее дочь, леди Сабрина Джефферс — красивая стройная блондинка. Джослин несколько раз видела ее на светских приемах, но они не были знакомы. Джослин готова была признать, что Сабрина достаточно любезна, однако в ней ощущалась некоторая холодность и уверенность в себе, которые ясно свидетельствовали о ее аристократическом происхождении. Каждое едва заметное движение золотистой брови словно говорило: «Я дочь маркиза. Я особенная».
Но возможно, дело было просто в том, что Джослин никогда не нравились красивые женщины.
Сабрина посмотрела на молодую цыганку, ставшую недавно новой игрушкой высшего света, и, слабо улыбнувшись, попрощалась с собеседниками.
— Прошу меня извинить: кажется, я вижу особую гостью нашего вечера, мадам Цайю.
Сабрина повернулась и поплыла прочь с грацией, которой Джослин втайне позавидовала. Однако она поспешно напомнила себе, что за герцога замуж выходит она, а не эта изящная блондинка.
Ройал стоял рядом с Джослин, и теперь она повернулась к нему.
— Надеюсь, вы не скучаете, ваша светлость?
Он посмотрел на нее с высоты своего роста и улыбнулся:
— Ну конечно же, нет! Ведь рядом со мной стоит самая красивая девушка в этом зале.
Джослин даже чуть зарумянилась, что было ей не свойственно. Герцог настолько редко говорил ей комплименты, что у нее закружилась голова. Ведь он по праву считался одним из самых завидных женихов Англии.
Оказавшаяся в том же кружке гостей Матильда Колфилд адресовала дочери заговорщический взгляд, а потом посмотрела на герцога.
— Играют вальс, ваша светлость. Джослин обожает танцевать.
Он улыбнулся:
— Значит, я правильно сделал, записав на себя несколько танцев в ее карточке. Кажется, сейчас как раз один из них.
Он протянул руку, и Джослин положила ладонь на рукав его черного фрака.
