Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
«В древние времена кошкам поклонялись как богам; и они этого не забыли».
Терри Пратчетт. © Vostock Photo Archive
Но они также не были случайными творениями. Их создание требовало огромных усилий. Художники часто – точнее, как правило, – работали в стесненных, трудных условиях. Некоторые картины находятся настолько высоко, что, разумеется, необходимо было использовать лестницы или леса: это немалый подвиг для периода, в котором не было технических приспособлений. Краски наносились во мраке и полумраке, при свете факелов или ламп с животными жирами. На стенах все еще видны пятна копоти.
Сами произведения искусства были сложными. Они могли быть высечены с высоким или низким рельефом, смоделированы в глине или выгравированы глубоко или не очень, а затем заштрихованы. Изображенные животные нарисованы умело и изящно, что требует много времени.
Удивляет то, откуда у художников было столько свободного времени для создания таких шедевров. Они жили в интересные времена, в середине плейстоценового ледникового периода. Вся Скандинавия лежала под ледяным щитом, как и большая часть сегодняшней Арктики. Почти во всей Северной Европе не было лесов, холодные пустоши тундры изредка разбавлялись редкими группами сосен. Балтийское море, отрезанное от Северного моря, было не более чем глубоким солоноватым озером. Гольфстрим имел другое направление – на юг. Область, где сейчас стоит Лондон, являлась открытой степью, в которой обитали мамонты, зубры, шерстистые носороги, львы и гиены. В ледниках удерживалось столько воды, что уровень моря был значительно ниже: Британские острова соединялись с континентальной Европой, Австралия связана с Новой Гвинеей, Суматрой, Борнео, Явой и Филиппинами, примыкающими к Юго-Восточной Азии, и существовал наземный мост через Берингов пролив, позволивший заселить Америку.
Для нашего пещерного художника окружающая его действительность была суровой, во многом схожей с сегодняшней полуледниковой Сибирью. Огромные стада бизонов и северных оленей, ныне вымершие мамонты и шерстистые носороги бродили по равнинам Центральной и Западной Европы. Маленькие кочевые группы охотников-собирателей, перемещающиеся за стадами, жили в лагере из навесов и хижин. Чтобы строить свои убежища, они часто использовали кости мамонта, так как древесина была почти недоступна.
Археологические раскопки стоянок показывают, что эти люди жили, питаясь олениной, рыбой и яйцами. Они использовали костяные и кремниевые копья для охоты, костные гарпуны для рыбной ловли, костяные иглы, чтобы сшить мех и шкуры, которые их согревали. Людей было немного. Племенные общины были небольшими. Природа была беспощадна. Если охота и собирательство были скудными, они голодали. Если они входили в пещеру, занятую львом или медведем, то погибали. Промах на охоте на слона или мамонта приводил к схватке с мощным животным и стоил им жизни. Если, оступившись, они ломали кости, то умирали. Заболев, тоже умирали. Слабый отставал от кочующего племени и погибал. Даже когда здоровье и сила, охотничьи навыки и удача сопутствовали им на протяжении всей жизни, условия были настолько экстремальными, что они все равно умирали задолго до достижения того, что мы теперь называем средним возрастом.
Однако с учетом всех этих безжалостных условий люди увидели нечто настолько важное в живописи, что нашли время, чтобы разрисовать стены нескольких сотен пещер. На сегодняшний день объяснения этому не существует.
На протяжении более чем ста лет, со времени серьезной находки Марселино де Саутуолы, эксперты высказывали свои догадки. Следы вокруг глиняного бизона во французской пещере Тюк-д’Одубер указывают на собрание племени, возможно на обряд инициации. В то же время, как мы уже отмечали, много наскальных рисунков скрыто в мрачных, недоступных глубинах, где их нельзя было увидеть более чем одному или двоим людям одновременно. Возможно Тюк-д’Одубер – единичный случай, церемония инициации или другие племенные собрания не могут быть общим объяснением. Во многих пещерах просто не хватило бы для этих обрядов места.
Обращали внимание и на верования. При изучении главным образом мест захоронения был сделан обоснованный вывод, что доисторические люди действительно исповедовали религию. Женские фигуры, такие как маленькая Венера Виллендорфская, найденная около Вены, свидетельствуют о наличии системы верований, связанных с богиней-матерью. Но, в то время как неолитическое поселение Чаталхёюк (приблизительно 7560 год до н. э.) в Анатолии служит доказательством того, что такая вера сохранялась на протяжении длительного периода, нет уверенности, что образ богини-матери использовался в доисторической наскальной живописи. Проблема в том, что и поверхностные, и процарапанные рисунки на стенах пещер часто выполнялись поверх других работ, уничтожая или, по крайней мере, портя их. Вряд ли такое могли проделать с изображением почитаемой религиозной фигуры.
Многие антропологи считают, что создание произведений искусства было само по себе магическим действием, особенно это касалось охотничьей магии. Вера в симпатическую магию, или «магию внушения», широко распространена в первобытных общинах и сегодня, поэтому представляется вполне разумным, что она была так же популярна в доисторические времена. Теория симпатической магии предполагает, что, если вы создадите представление о вещи, вы можете использовать это представление, чтобы влиять на вещь. Пресловутая кукла-вуду на острове Гаити, тряпичная кукла средневековой европейской черной магии и фетиши африканских племен – все это примеры симпатической магии.
На этом основании была выдвинута теория, что картины создавались, чтобы сделать охоту более успешной. Хотя там мало человеческих фигур, некоторые из животных изображены пронзенными стрелами или копьями, что, казалось бы, говорит в поддержку этой идеи. Тот факт, что старые картины закрасили, вроде бы тоже это подтверждает: нужно было создавать новую магию, если не для каждой охоты, то, по крайней мере, для каждого сезона охоты.
Но у этой версии тоже есть недостатки. Во-первых, как ни странно, охота была не так уж важна для кроманьонцев. Исследования культур каменного века, существующих в наши дни, таких как бушмены из Ботсваны, указывают на то, что на охоту обычно приходится лишь 20 % пищи племени. Остальные 80 % добываются в результате собирательства. Вопреки привычному представлению, что охотники выслеживают добычу каждый день, мужчины племени посвящают охоте от силы одну неделю в месяц, а остальное время, образно говоря, лежат задрав ноги. Большую часть повседневной пищи добывают женщины племени.
Во-вторых, даже если мы проигнорируем относительно малозначимую охоту, такое искусство не может стопроцентно работать как симпатическая магия. Например, известно, что северный олень является важным источником пищи, но его очень редко изображали. Если бы картины были задуманы как волшебные пособия для охоты, можно было ожидать, что олень станет самым заметным животным из всех.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
