Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Каждая тротиловая шашка имеет свой идентификационный номер, вернее, он ставится на каждой небольшой партии шашек (например, упаковке), и одна и та же комбинация цифр принадлежит нескольким брикетам. К сожалению, единой российской базы о параметрах изымаемого у преступников оружия нет. И узнать о том, изымались ли уже шашки с таким же идентификационным номером, не представлялось возможным. Потому первое, что сделал Поповкин, – это направил запрос на завод-изготовитель о предоставлении информации по изделию с искомым номерным кодом. Ответ вряд ли будет исчерпывающим, но это будет ниточка, за которую можно потянуть. Сергей Алексеевич собрал оперов и зарядил на поиск любой информации о задержаниях торговцев оружием: где, кого и когда. А также на поиск в Интернете предложений по продаже самодельных взрывных устройств или их компонентов и составных частей. Ребята потихоньку стаскивали в кабинет новую информацию, работа оживилась.
После ночного происшествия у Марьяны состоялся с бывшим мужем серьезный разговор. Миша откровенно паниковал и постоянно нагнетал обстановку. Он то бормотал о несостоятельности следствия, то устраивал одиночные митинги, посвященные беспомощности правоохранительной системы в целом. Марьяну его бесконечное ворчание стало утомлять. Когда она говорила об этом, Миша становился в позу.
– В чем я не прав? Ответь, приведи доводы, обоснуй! – восклицал он. – Сколько уже прошло времени со смерти Ули? И что? Если этот следователь у них считается лучшим, могу представить, что такое остальные! Они не ищут убийцу, Маша!
– Почему ты так считаешь? – возражала Марьяна. – Если тебе не докладывают о ходе следствия, то ведь и не обязаны. Да и права такого не имеют.
– Ну ладно мне, я посторонний человек, даже не родственник убитой, но тебе-то они должны говорить хоть что-то!
– Я не знаю, Миш, я не юрист и не уверена, что они должны информировать меня, как продвигается следствие. Может быть, они до сих пор меня подозревают, потому ничего и не говорят.
– И это ты называешь компетентным следствием? – возмущался Михаил. – Если они подозревают тебя, значит, следствие ведется формально. Значит, они никогда и ни до чего не докопаются. А между тем кто-то снова пытался тебя убить! И опять молчание, опять тишина!
– А чего ты хочешь?! – вспылила Марьяна. – Чтобы следователь посадил меня на стул в своем кабинете и при мне совершал все следственные действия? Так, что ли?
– Да нет никаких действий! Нет! – настаивал Миша. – Зато есть реальная угроза твоей жизни, и я больше не могу пускать дело на самотек.
– И что, ты хочешь нанять мне охрану? Или сам будешь ходить за мной по пятам?
– Я пока не знаю, я должен посоветоваться со специалистами, но так дальше продолжаться не будет. Я боюсь за твою жизнь и должен понимать хотя бы, с какой стороны тебе угрожает опасность.
– Ну допустим, ты это узнаешь, – хмыкнула Марьян. – И что? Дашь залп в эту сторону?
Миша нахмурился.
– Разве я сказал что-то смешное? Я давал тебе повод для злых шуток? По-моему, речь идет о твоей жизни, и если ты считаешь, что я лезу не в свое дело, я могу уйти прямо сейчас и никогда больше не докучать тебе своим вмешательством.
Маше стало стыдно. Миша действительно утомил ее своей опекой, но ведь он прав. И он единственный, кто хотя бы пытается ее как-то защитить. Только одного Маша не могла понять: почему она сама не чувствует страха?
– Я не хотела тебя обидеть и очень благодарна тебе за все, что ты для меня делаешь, – примирительно сказала она. – Но давай все-таки предоставим профессионалам заниматься такими вопросами. А мы будем просто жить. И давай перестанем дышать на меня, как на редкую орхидею. Если меня хотят убить серьезные люди, они все равно убьют. А если это акты запугивания, то надо просто тщательно подумать, кому это выгодно и какую цель они преследуют.
– Ты считаешь, что тебя могли просто хотеть попугать? – Глаза у Миши полезли из орбит. – Маша, ты полоумная, ей-богу! К устройству был прикреплен будильник! Ты завтра утром села бы в машину, как обычно, в полдесятого. И все! Твоя жизнь на этом закончилась бы! Хорошенькое запугивание!
– Но ведь ты увидел их с лоджии, – возразила Марьяна. – Может, именно на это и был расчет? Хотели бы взорвать машину, не стали бы делать закладку, пока у нас горит свет. Дождались бы, пока в доме не будет гореть свет вообще нигде. Чтобы никто не увидел.
– Но ведь машина стояла перед бордюром с кустарниками, – возражал Миша, – за ними сразу деревья. А прикрепить устройство – это одна минута. Они просто не рассчитывали, что их заметят. И это были какие-то сопляки, я, конечно, их не разглядел, но худые, в капюшонах, бежали очень быстро. Это пацаны. И это объясняет, почему они не дождались, пока погаснут все окна. Казус исполнителя. Не захотели долго ждать. Думали, их и так никто не заметит.
– Все, Мишель, я устала, – закончила спор Маша. – И не хочу больше все это обсуждать. Я буду просто жить. И не потерплю никакого контроля и никакой охраны, я не желаю, чтобы кто-то ходил за мной по пятам. Я буду осторожна, обещаю тебе, но менять свою жизнь не готова. И спорить дальше на эту тему бессмысленно.
Марьяна сказала это таким тоном, что Миша понял: перегнул. За долгие годы их знакомства он четко уяснил, что нет силы, которая могла бы заставить Марьяну Карелину делать то, чего она не хочет.
– Давай договоримся так, – строго сказала она. – Если ты считаешь, что мне нужно соблюдать правила предосторожности, я готова их соблюдать. Ездить с водителем, ждать, пока он проверит подъезд, и все такое. Я буду внимательна и осторожна, но прошу тебя: отстаивая свое видение вопроса, не пытайся передавить. Речь все-таки идет о моей жизни, и решения буду принимать я. Это первое. И второе. Мишель, мне надо серьезно подумать, есть вещи, которые меня беспокоят, но я никак не могу разложить их по полочкам. Мне требуется тишина и покой, чтобы постараться разместить их в своей голове в правильном порядке. Кроме того, мне нужно подготовиться к аукциону, осталось совсем чуть-чуть… Для этого я тоже должна быть спокойна и собранна.
– Одним словом, ты хочешь, чтобы я ушел? – вымолвил Миша. – Я не думал тебе навязываться. Я просто беспокоился. Прости, я соберу вещи.
Маша остановила его, взяла за руку.
– Я не имела этого в виду, – сказала она. – Я не хотела, чтобы ты ушел. Я лишь хочу, чтобы мы жили обычной жизнью. Не поддавались панике, не сходили с ума. Ты совершенно забросил дела в своем салоне, ты должен вернуться на работу и активно включиться в процесс. Меня тоже ждут дела. Так что, Мишель, прекрати истерику и давай просто жить прежней жизнью.
На следующее утро после этого разговора Марьяне пришлось убедиться, что жизнь хоть и продолжается, но все-таки не совсем прежняя. Звонок раздался в 9 утра, когда еще мало кто звонит по обычным, не экстренным вопросам.
– Марьяна Юрьевна, здравствуйте, – раздался в трубке механический женский голос, – это приемная Шубина. Можете сейчас поговорить с Максимом Леонидовичем?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
