– Оно напало внезапно, – отрывисто пролаял он, рухнув перед Хэйдзи на колени. – Я не знаю, что это было, но уверен, что не человек: может быть, дух или демон. Он был необычайно быстр. Быстрее, чем я. Он появился прямо из воздуха, будто соткавшись из темноты, и сделал нечто такое, после чего я не мог даже сдвинуться с места, хотя все видел и понимал. Он схватил Тайру и впился ему в горло, но крови почти не было. Это просто выпило из Тайру всю кровь до капли, а потом бросило его и исчезло так же внезапно, как появилось. А я обрел способность владеть своим телом. Господин, – Гэмбан выхватил короткий меч и, разорвав на себе одежду до пояса, приставил лезвие к середине живота, удерживая рукоять двумя руками, – я не смог защитить Тайру и выполнить твой приказ. Я должен смыть этот позор, немедленно убив себя.
Гэмбан был совершенно прав, и при других обстоятельствах Хэйдзи бы и не подумал удерживать его, лишь оказав ему последнюю милость, отрубив голову после того, как Гэмбан вонзит меч в свое тело и сделает длинный глубокий разрез до самого горла. Но в таком случае ему придется последовать за Гэмбаном, причем сразу же: в одиночку он со своей миссией не справится, вынужденный признать свое поражение. И все это – будучи в одном шаге от изменника, который останется, в результате, безнаказанным.
Нет. Хэйдзи покачал головой и взял меч из рук Гэмбана.
– Ты убьешь себя позже.
Это еще больше расстроило Гэмбана: похоже, он действительно не находил в себе моральных сил, чтобы продолжать жить, но его чувства Хэйдзи как-то не волновали. Он склонился над безжизненным телом Тайру, стараясь понять, что же в действительности произошло.
Хэйдзи, один из непревзойденных мастеров по части лишения людей жизни, знавший сотни способов сделать это и в совершенстве владевший каждым, мог поклясться самыми страшными клятвами, что никогда прежде не видел подобного. В теле несчастного не осталось ни капли крови, как и свидетельствовал Гэмбан. Хэйдзи тщательно осмотрел тело в поисках ранки от отравленной стрелы или еще какой-либо зацепки, способной пролить свет на случившееся. Да, есть: на шее Тайру он обнаружил след очень аккуратного и очень глубокого укуса с обсосанными краями. Радости ему подобное открытие не прибавило.
– Это сделал вампир, – медленно произнес Хэйдзи. – Единственное создание, способное тягаться с нами, не будучи одним из нас. Едва ли в твоих силах было помешать ему, Гэмбан. Или в моих. Может быть, такое оказалось бы возможным для кого-то из самых великих Учителей Пути, но даже в этом я сомневаюсь.
– Не хочешь ли ты сказать, что изменник стал вампиром? – спросил Гэмбан с неподдельным ужасом. – Но что же нам, в таком случае, делать?..
* * *
Огдену полагалось ощущать невиданный прилив сил и энергии. Увы, вместо этого он чувствовал себя довольно скверно. Убитый был крупным сильным мужчиной; выпив его целиком и в одиночку, Огден просто обожрался и теперь еле двигался. Он был недалек от истины, сказав Соне, что подобное физически невозможно, особенно после длительного вынужденного воздержания, и до сих пор у него никогда не было похожих случаев: Огден отлично умел сдерживать себя и знал меру необходимого насыщения. Просто сейчас пьянящее чувство полной свободы слегка помутило его разум. Одно утешение: этого хватит надолго, может быть, больше чем на седмицу, и ему не придется лишний раз рисковать, выходя на охоту. Можно осмотреться, обдумать дальнейшие действия. Теперь у него есть время.
После такой обильной трапезы он полностью восстановился. Раны от ожогов на его спине почти затянулись, напоминая о себе разве что легким зудом, когда хочется обо что-нибудь почесаться. И главное, к нему вернулись все прежние способности, свойственные той форме существования, к которой Огден принадлежал вот уже около двух столетий. Плохо, пожалуй, лишь то, что он не заставил второго, оставшегося в живых, начисто забыть обо всем увиденном, хотя обязан был это сделать.
Он сыто рыгнул и потянулся. Бельверус – подходящее место для того, чтобы стать здесь Мастером, постепенно создав себе свиту из новых птенцов взамен тех, что были сожжены в Ванахейме. Да, сам он тогда не смог разделить их участь, хотя стремился к этому всей душой, и гибель каждого птенца, и все их неимоверные муки ощущал как свои собственные, в прямом смысле. Он умирал вместе с ними. Даже теперь, едва вспомнив о том давнем кошмаре, Огден не удержался от мучительного стона страдания.
Рыжеволосая очень ему помогла. В ее крови, как Огден и говорил, заключалась особая, невероятная сила, но отнюдь не только потому, что Соня была Посвященной, дочерью Рыси, больше, чем просто человеком. Но кроме того, это был добровольный дар, когда человек отдает часть себя без принуждения, по собственной воле. Такой дар не имеет цены.
Соня поделилась с ним кровью, ничего не потребовав взамен, пусть даже не вполне понимала, что именно делает: это был порыв сострадания, жалости и милости, редчайшее проявление по отношению к подобным ему. Не знала Соня и о том, что с этого момента находится под защитой как самого Огдена, так и всех, кого он когда-либо создаст или подчинит своей власти: нападение на нее стало табу, нарушение которого карается мгновенной и жестокой расправой.
Именно поэтому жертвой Огдена стал тот из людей, от которого исходила опасность для Сони. Огден набросился на него и употребил в пищу, предварительно лишив малейшей способности сопротивляться.
Теперь следовало позаботиться о себе. Соня и здесь выручила его, указав вполне подходящее, даже роскошное укрытие на день. За прошедшие два столетия Хайбория, с точки зрения Огдена, заметно изменилась к лучшему. Прежде погребальные обряды были зачастую связаны с преданием умершего огню. Теперь же повсюду появились такие замечательные места, как кладбища, и совсем шикарные – склепы и усыпальницы. Соответственно, не составляло особого труда найти удобное светонепроницаемое убежище, полное чужих костей, вытряхнуть их и устроиться там для отдыха.
В Ванахейме с этим было куда сложнее. Древние боги ваниров не приветствовали сохранение мертвых останков. В основной своей массе, хайборийские вампиры издревле обитали в Стигии с ее культом умерших и огромными некрополисами, плотным кольцом окружавшими обычные города. При этом распространение по другим территориям было для носферату крайне затруднительно, происходило весьма медленно и с огромным трудом – они ненавидели любые перемещения как связанные с массой опасностей и неудобств, жили обособленно и старались привлекать к себе как можно меньше внимания.
Ванирских носферату это касалось в той же степени, что и любых иных. Они были крайне малочисленны и появились в Северной Хайбории относительно недавно, не более пятисот зим назад. Произошло это следующим образом. Один из путешественников умер в Стигии при весьма странных обстоятельствах. Но его ближайший друг, несмотря на невероятные сложности, доставил безжизненное тело назад в Ванахейм в закрытом и запаянном ящике.
Когда же цель была достигнута – спустя, между прочим, десять лун! – выяснилось, что тело в гробу не мертвое. Тот путешественник, инициированный стигийским носферату и ошибочно принятый за погибшего, после своего «чудесного воскрешения» в знак благодарности и признательности проделал то же самое со своим верным товарищем, которому был обязан своим спасением, а впоследствии еще нескольких человек из ближайшего окружения, сделав их своими птенцами и став первым Мастером Ванахейма.
