Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Получается, что всё это время Джозеф обманывал меня самым вульгарным, самым гнусным образом. Не было никакой встречи на семинаре по адвокатской практике в Иллинойсе, не было совместной работы над длительным процессом Бирвича. Были только похоть стареющего мужчины, вовремя подвернувшаяся девица, мгновенно забеременевшая от него, и тонны, тонны мерзкой лжи. Так тривиально и пошло, что хочется блевать.
Интересно, бывала ли Виктория Лебхорн в моём доме? Поднималась ли в спальню по антикварной, стоившей два моих гонорара, лестнице из красного дерева, отполированной мной вручную? Каждый завиток старинной резьбы, каждая ступенька. В своё время по этой лестнице должны были затопать пухлые ножки нашего с Джозефом ребёнка, который теперь никогда не родится.
На свет появится совершенно другой малыш, он понесёт в будущее группу генов Джозефа и Виктории, сделав их бессмертными. Хотя, прямо скажем, при такой наследственности у него не так уж много шансов вырасти приличным человеком.
Внезапно земля словно уходит из-под моих ног, я чуть не падаю навзничь и это падение похоже на сон, который снится в детстве и юности, заставляющий просыпаться среди ночи и растерянно таращить глаза в темноту. Вцепившись в перила лестницы, я смотрю под ноги и вижу – ступенька, на которой я стою, провалилась одной стороной, не выдержав моего веса. Вместе с ненавистью и горечью, терзающими меня в эту минуту, я, должно быть, вешу целую тонну. Даже двигаюсь с трудом, будто нахожусь на глубине и толща воды давит на меня, распластывая по дну, как камбалу.
Ноющая боль в руке слегка отрезвляет меня. Разжав ладонь и поднеся её к глазам, я вижу, как на мякоти отпечатался резной завиток перил, в который я вцепилась с таким невероятным усилием. «Вот дерьмо!», – снова выкрикиваю я, но в моём голосе уже нет прежнего запала, теперь он звучит жалко.
Я медленно, очень медленно спускаюсь в холл. Не хватало ещё сломать ногу сейчас, когда мне необходима вся моя выдержка, вся моя воля. Сейчас я не могу позволить себе раскиснуть.
Стоя в холле, заполненном сумерками, лицом к полураскрытой двери и спиной к лестнице, ведущей на второй этаж, я набираю номер мистера Дженкинса.
– Да, миссис Уайт, слушаю вас, – откликается он после первого же гудка, будто детектив ожидал моего звонка.
– Я хочу, чтобы вы с этого момента осуществляли слежку за мисс Лебхорн. Мне нужна информация обо всех её передвижениях и постоянном местопребывании. Все адреса, все контакты. Отчёт мне нужен ежедневно, – голос мой звучит хрипло, будто я заболела. Выкрикивая ругательства, я, похоже, перенапрягла связки.
– Понял вас, миссис Уайт, – тон детектива профессионально нейтрален. – Если мистер Уайт попадёт в поле моего зрения, отслеживать ли его передвижения тоже?
– Отслеживайте, но главный объект для вас – мисс Лебхорн. Адрес электронной почты для отчётности я пришлю вам чуть позже.
Убираю телефон в карман брюк. Сумерки, усталость и нервное потрясение играют со мной злую шутку – мне начинает казаться, что в холле вокруг меня столпились безмолвные зыбкие тени, трепещущие от слабых порывов сквозняка. Они будто протягивают ко мне руки, пытаются нашептать свои тайны, задержать меня здесь.
– Убирайтесь к чёрту! Все к чёрту, слышите?!. – шепчу я устало. Вспышка гнева отняла у меня последние остатки сил, и по дороге в гостиницу я еле переставляю ноги, иду через силу, словно старуха.
Почему Джозеф соврал? Кого он хотел этим уберечь? Для чего эта ложь – то, что Виктория живёт в другом штате, далеко от меня? Это доказывает, что он совсем не знает меня, или, наоборот, что знает слишком хорошо?
Глава 4
Дневники Элизабет Пристли. Запись, датированная пятым апреля 1912 года
Мрачное и торжественное выражение лица миссис Дин вкупе с жуткой историей о мадемуазель Фавро вызвали у меня нервную дрожь. Разозлившись и на себя, поощряющую прислугу выдумывать и болтать небылицы, и на кухарку, всё ещё стоявшую с одухотворённым видом (какой всегда бывает у слуг, когда они сообщают дурные вести), я резко повернулась и, ничего не говоря миссис Дин, покинула кухню. Надеюсь, что заметив мою холодность, она сделала верный вывод о том, стоит ли заниматься распространением нелепых слухов о причинах смерти неосторожной француженки.
По дороге наверх я приняла решение не рассказывать Маргарет о страшной гибели мадемуазель Фавро. Отцовское поместье и без того являет собой источник горестных воспоминаний для моей кузины и сведения о чьей-то смерти, на мой взгляд, могут излишне взволновать её.
Вопреки моим ожиданиям, поздний ужин за одним столом с мистером Крингелем и отцом Маргарет прошёл необычайно оживлённо. С самого начала трапезы в столовой утвердилась тёплая и дружелюбная атмосфера, которую несколько портили только не совсем уместные и желчные высказывания мистера Крингеля. Эти заявления в основном касались ситуации в стране и, к моему величайшему удивлению, вызвали у Маргарет, ранее никогда не обращавшей внимания на политику, неподдельный интерес.
Надо признать, гость мистера Вордсворта и в самом деле обладает какой-то неприятной притягательностью, иначе как объяснить, что Маргарет с блеском в глазах рассуждает о лейбористах и рабочем движении? Едва ли это приличная тема для разговора за столом.
Миссис Дин, видимо для того, чтобы реабилитироваться в моих глазах, приготовила на десерт лимонные пирожные, которые мы с Маргарет так любили в детстве. По настоянию отца дома, в Уотер-хаус, наша пища всегда была простой и скромной, и я с наслаждением смаковала забытый вкус любимого лакомства, напоминающий мне о детстве.
В последующие дни, пока позволяла погода, мы с кузиной совершили множество пеших прогулок по тем местам, которые так любили в прошлом. К сожалению, беспечная радость, заставившая нас распевать детские песенки по дороге к Гвендолин, улетучилась. Я часто замечала, что во время этих прогулок Маргарет становится задумчивой, словно её гложут тягостные и печальные мысли, но на все мои вопросы она неизменно отвечала: «Всё в порядке, Бетти, не волнуйся. Я дурно спала ночью, прогулка освежит и взбодрит меня».
К Лидфордскому ущелью мы больше не ходили, а миссис Дин я строго-настрого приказала не тревожить Маргарет сообщением о смерти горничной.
Пару раз мы посетили нижнюю деревню, облик которой совсем не изменился за прошедшие годы. В лавке при почтовом отделении всё так же заправляет миссис Донахью, угощавшая нас в детстве лакричными конфетками и называвшая «маленькие леди из Большого дома».
Увидев нас в первый раз, она сначала не смогла скрыть своего удивления, а потом вышла из-за перегородки, заставленной припылёнными банками с леденцами и засахаренными орехами и, ежесекундно всплёскивая руками, принялась охать и разглядывать Маргарет и меня: «Это надо жеж, мисс Вордсворт, и вы, мисс Пристли, какие вы обе взрослые стали! Как время-то быстро идёт, а?.. До чего вы обе ладные выросли! Прямо-таки взрослые леди, будто бы и не бегали недавно в коротких платьицах!»
Я видела, что кузина искренне рада видеть словоохотливую миссис Донахью, но меня встревожили цепкие и до странности настойчивые взгляды почтальонши, которые та кидала на Маргарет – и боязливые, с опаской, – на меня.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
