И в этот момент я очнулась от мимолетного ступора. Да, меня закрыл от болтов непонятный кокон, но меч… Справится ли моя защита?
ГЛАВА 17
Мне оставалось сделать единственное, что я могла в данных обстоятельствах, — выстрелить из подаренного когда-то наруча-арбалета. Дарио не зря меня тренировал, гонял и учил попадать в мишень.
В облаченного в темную одежду наемника полетела целая очередь дротиков. По словам лорда Калахана, хватило бы и одного, но… я испугалась и перестаралась.
Бегущий ко мне мужчина рухнул словно подкошенный. Парализующие свойства дротиков подействовали мгновенно. Взглядом я еще следила за тем, как он заваливается навзничь, а сама уже стукнула пятками Тайфуна, отправляя прочь, вперед…
Надо мчаться домой, под прикрытие охраняющих чар, туда, куда посланцы Дагры точно не смогут пробиться. Ирме и Дару я помочь не смогу, только стану помехой, так как они будут пытаться защитить меня…
Не успела. Мы с Тайфуном не успели.
На дороге возникли три женские фигуры в графитово-серых балахонах. Сестры Неумолимой собственными персонами. Конечно же, они не смогли смириться с поражением. Это им несвойственно. Привыкли к всевластию в границах закрытого королевства. Там против них никто не смеет и пикнуть. Да что там «пикнуть», на них глаза-то поднять боятся, обходят по широкой дуге, если встречают на улице. Ведь сегодня ты добропорядочный горожанин, честный крестьянин, благородный дворянин, а завтра — смертник, провинившийся перед богиней смерти в каких-то прегрешениях.
И тут вдруг я, посмевшая ослушаться и воспротивиться, ускользнувшая из их рук…
Жрицы не тратили время ни на разговоры, ни на угрозы. Вероятно, всё, что они хотели и могли мне сказать, было озвучено в суде. И угрозы, и уговоры, и якобы желание опекать… Что ещё добавить?
Три магички просто сразу же одновременно атаковали. В окутывающий меня защитный кокон с их рук полетели заклинания. Отчего-то я видела их, эти мертвенные, серо-болотного цвета сгустки энергии.
Что это за сила? Какая стихия? Не знаю… У Дарио заклинания выглядят иначе.
Эти сгустки словно кляксы присосались к моему мерцающему щиту, облепили и стали медленно стекать вниз, разъедая его. Как такое возможно? Ведь и созданный моими амулетами щит, и эти заклинания сестер Неумолимой — неосязаемые. Я-то их вижу, вероятно жрицы тоже, но ведь по факту это то, что нельзя пощупать. Но вот же, словно кислота растворяет тонкую пленку кокона…
Кажется, я была неправа, когда медлила, пытаясь понять, что делать. Нужно было мгновенно срываться с места и на полной скорости, доступной моему жеребцу, мчаться домой. Не дожидаться ни нападения наемника, которого удалось остановить дротиками, ни появления сестер Неумолимой.
Но сделанного не воротишь.
Старшая из жриц презрительно и многообещающе улыбнулась мне. Она знала, что делает. Я-то думала, меня захотят похитить, но нет. Меня убивали. «Не нам, значит, никому» — похоже, именно так было решено.
И туту меня в душе начала подниматься ярость. Абсолютная, сметающая все остатки здравомыслия. Со мной такое случалось лишь единожды, когда я беседовала с Дарио, а потом заполучила нервный срыв.
И вот сейчас…
После выматывающего суда, после долгих разбирательств, после того, как я полностью отбилась от всех притязаний и обвинений сестер Неумолимой, они снова?! И если тогда я еще не знала о своем новом статусе гражданки этого государства, то в данный момент подданные Дагры напали на подданных Тьяринды. А это уже совсем иное…
Стихотворение, рождающееся в состоянии неконтролируемой ярости, само начало срываться с моих губ. Я не пыталась сделать его гладким, с идеальной рифмой. Собственно, я вообще ничего не пыталась и даже не задумывалась о том, что говорю. Мой врожденный дар, волшебство сидхе выплеснулось, влияя на мир. И те чары, что могли менять бытие, прозвучали:
— Богиня смерти так решила: Нет власти вашей надо мной! Я ничего не совершила, Мне слишком рано на покой. Сюда вы не были званы! Отдайте силы земной тверди! Застыньте, словно валуны! Окаменейте, сестры смерти!
Слова падали медленно, весомо, и кажется, сама реальность притихла в ожидании неизбежного.
Каждая строчка стихотворения-заклинания была наполнена… я даже не знаю чем. Той самой неизученной магией загадочного народа, ушедшего из этого мира? Тем самым необъяснимым, непостижимым волшебством? И каким-то неведомым образом они подействовали на жриц. И пусть любая песня, любое стихотворение — это больше намеки, не прямой приказ, а завуалированная информация, но на моих глазах происходило необъяснимое…
Стоило мне договорить слова «отдайте силы земной тверди», и магички из Дагры действительно стали терять силы, а выпущенные ими мертвенные серо-болотного цвета сгустки энергии, разъедающие мой щит, начали бледнеть.
Отзвучало «застыньте, словно валуны!» — и три женщины, облаченные в ритуальные одеяния графитово-серого цвета, замерли. Они больше не шевелились, даже моргать перестали, лишь их взгляды, направленные на меня, полыхали ненавистью.
Никто из нас ещё ничего не понял. Ни они, ни я.
Я договорила последние слова «окаменейте, сестры смерти», и лишь тогда зримо начала проявляться вложенная в мое волшебство воля.
Медленно… Неторопливо, но неотвратимо… Начиная с самого края подолов балахонов, которые внезапно перестал трепать теплый ветерок… И всё выше, добравшись сначала до колен, до бедер, до талии…
Или это мне казалось, что всё происходило медленно, а на самом-то деле всё случилось мгновенно? Но ведь я видела! Своими собственными глазами наблюдала за тем, как три жрицы богини смерти превращались в статуи самих себя.
Сначала одеяния, прячущиеся под ними тела и кончики пальцев, затем выше… Окаменела грудь, и вот уже не дышат они… Плечи, шеи… Смертельно побледневшие лица… Заострились каменные подбородки. Стали серыми щеки, изрезанные морщинками, выдававшими их возраст. Выше, еще выше поднималась каменная материя. Нижние ресницы…
Я видела взметнувшийся испуг в глазах тех, кто только что пытался меня убить. Что они чувствовали? Не представляю… Наверное, они ещё ничего не поняли. Да и я не успела осознать происходящее.
Глазные яблоки потеряли блеск и стали такими же тусклыми и серыми, как галька на дороге.
Последними обратились в камень волосы. Те самые, которыми играл ветер. Такими, развевающимися, они теперь и останутся.
Уставившись на три темно-серые, почти черные, статуи женщин, облаченных в длинные балахоны, я всхлипнула от ужаса содеянного. Словно невероятно талантливый скульптур вытесал их из камня. Лица, искаженные сменяющими друг друга эмоциями: улыбки, обещающие мне мучительную смерть, начали меняться на ярость и страх, да так и застыли. Глаза, смотрящие с ненавистью. Скрюченные пальцы рук, с которых, казалось, сейчас опять сорвутся смертельные заклинания… Растрепавшиеся прически…
