Тамара тоже улыбнулась сквозь невысохшие слезы, и герцог, желая поскорее их осушить, начал целовать ее мокрые ресницы, щеки и губы.
Тут она почувствовала, как он осторожно вытаскивает шпильки из ее прически. Наконец последняя шпилька вынута — и Тамарины роскошные волосы заструились по плечам, накрыв ее темно-каштановым облаком.
— Так ты выглядела, когда играла с детьми на скошенном поле, — объяснил свои действия герцог. — Никогда прежде я не видел такой пленительной, обворожительной картины!
— Но ты тут же уехал!
— Если бы я остался, то схватил бы тебя в объятия и задушил поцелуями!
— А я, напротив, была очень смущена тем, что ты застал меня в таком виде…
Он снова поцеловал ее и сказал:
— Я понимаю — ты очень старалась скрыть от меня свои чудесные волосы.
Именно поэтому ты забирала их в этот скучный тугой пучок. Но, моя дорогая, цвет-то ты не могла изменить! Твои волосы своим цветом напоминают огонь, и мне до смерти захотелось разжечь этот огонь и в тебе…
В голосе герцога звучала такая страсть, что Тамара стыдливо спрятала лицо у него на груди.
Он же, взяв ее за подбородок, ласково повернул к себе.
— Я думаю, что маленький огонек мне уже удалось разжечь, — с улыбкой заметил он. — Теперь же, моя драгоценная, я научу тебя сгорать от любви! День за днем, год за годом это неистовое пламя будет разгораться в тебе и во мне, пока не охватит обоих…
И он снова поцеловал ее губы, а потом, погрузив руки в длинные пряди волос, доходившие почти до пояса Тамары, поцеловал и их тоже.
— Ты так красива, — проговорил он, — что каждый раз, любуясь тобой, я думаю — неужели ты еще похорошела с тех пор, как я видел тебя в последний раз?
Тамара прерывисто вздохнула от счастья, а потом сказала:
— Скоро дети встанут после дневного сна. Мне нужно привести себя в порядок. Кроме того, должна заметить, что негоже его светлости, герцогу Гранчестерскому, находиться в спальне гувернантки!
— Сегодня ночью ты будешь спать здесь в последний раз, — пообещал герцог.
— Уже завтра, дорогая, ты станешь моей…
Недвусмысленное выражение его глаз заставило Тамару покраснеть.
Высвободившись из объятий герцога, она тихо спросила:
— Ты уверен, что… простил меня?..
Он снова властно привлек ее к себе и ответил:
— Я прощу тебе все на свете, лишь бы ты любила меня! Все, что мне нужно в жизни, — это знать, что твоя любовь принадлежит мне и ты никогда меня не покинешь.
На этот раз не было никаких сомнений в том, что он говорит серьезно.
Повинуясь внезапному порыву, Тамара бросилась к герцогу и обвила руками его шею.
— Да, я люблю тебя всем сердцем, всей душой! — воскликнула она. — Весь мир для меня — это ты…
Его губы, настойчивые и требовательные, заглушили ее последние слова.
Слившись в страстном объятии, они даже не заметили, как распахнулась дверь и на пороге возникла Вава. Девочка в изумлении уставилась на странное зрелище, представшее ее взору.
Некоторое время все молчали, затем Вава с упреком проговорила:
— А зачем это ты целуешь мисс Уинн?
— Я целую вовсе не мисс Уинн, — с улыбкой возразил герцог, — а твою тетю Тамару!
— А откуда ты знаешь, что она моя тетя? — удивилась Вава. — Это ведь тайна!
— Ты сама это сказала, — с улыбкой напомнил ей герцог, — когда мы нашли тебя в лесу. Вава сердито шлепнула себя ручонкой по губам.
— Ах я гадкая девочка!
— Собственно говоря, — сказал герцог, поднимая Ваву на руки, — я сам догадался об этом еще до того, как услышал это от тебя. Видишь ли, твоя тетя Тамара слишком красива. Гувернантки такими не бывают.
Вава посмотрела на Тамару, потом на герцога и с серьезным видом спросила:
— А ты любишь тетю Тамару?
— Очень! — с жаром подтвердил герцог.
— А она тебя любит?
— Надеюсь, что да, — ответил герцог. — Она обещала выйти за меня замуж.
Вава обхватила его ручонками за шею и воскликнула:
— Как здорово! Если вы поженитесь, мы навсегда останемся здесь и я смогу кататься на всех твоих лошадках…
— Обязательно! — пообещал герцог. — И еще мы купим тебе целую дюжину пони, если ты захочешь.
— Ну-ну-ну! — охладила его пыл Тамара. — Нечего баловать нашу племянницу — она и так слишком жадная.
— А он обещал, обещал, обещал! — на мотив какой-то одной ей известной песенки нараспев прокричала Вава. — Ой, дядя Говард, если бы ты знал, как я тебя люблю…
С этими словами она поцеловала герцога в щеку. Когда он взглянул на Тамару, его глаза сияли от радости.
Их взгляды встретились, и Тамара догадалась, о чем он думает. В один прекрасный день у них появятся собственные дети, и он будет баловать их так же, как сейчас не может ни в чем отказать маленькой племяннице…
Герцог протянул Тамаре руку и сказал:
— Надо сообщить эту новость Кадине и Шандору. Надеюсь, их она обрадует так же, как Ваву!
— Ух ты! Вот это здорово! — вскричал Шандор, когда услышал о предстоящей свадьбе. — Но вообще-то меня это не удивляет.
— Вот как? Почему же? — поинтересовалась Тамара.
— А я уже давно понял, что ты влюблена в дядю Говарда, — объяснил Шандор.
— А когда он начал так по-доброму относиться ко всем нам, я догадался, что и он тебя любит.
— Скажи пожалуйста, какой понятливый! — рассмеялась Тамара, а герцог серьезно заметил:
— Ты совершенно прав, Шандор. Мне кажется, твоя тетя сумеет принести счастье в этот замок, где нам всем будет хорошо.
— А вы уверены, что хотите жить с нами? — спросил Шандор.
— Конечно, хотим! — вскричала Тамара. — Вы останетесь с нами, а как же иначе?
При этих словах она посмотрела на герцога. Он глядел на нее с такой любовью и обожанием, что сердце девушки радостно затрепетало.
— По-моему, в замке достаточно места для двух семейств, — подтвердил он.
Тамара радостно вспыхнула:
— Ты говоришь в точности то же, что когда-то сказал Шандор!
Мальчик немного смутился и начал объяснять:
— Как-то я сказал тете Тамаре, что со временем унаследую ваш замок. А она мне на это возразила, что вы еще молоды, наверняка женитесь, и у вас будут свои дети. Так что мне нечего рассчитывать на наследство…
— Надеюсь, ты не слишком разочаруешься, если так и произойдет? — с улыбкой поинтересовался герцог.
