Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Все эти воспоминания всплыли при помощи одного лишь предмета зимней одежды. Который мне больше не понадобится. Ведь зимы здесь не существует. Как и времен года вообще. Ни жары. Ни холода. Воспоминания победили даже тьму. Они сказали: «Да будет свет», и вот он, навсегда. Умеренный климат для неумеренных людей.
* * *
Мной заинтересовался молодой человек. Влюбленность в преподавателя. Как мы обычно смеялись над этим, мы, женщины. Для мужчин, однако, не было ничего смешного. Их искушают. Они поддаются. Это серьезно. Для нас это всего лишь развлечение.
И все же он. То, как он смотрит на меня. И он красив. Разве это важно? Да. Он приходит в мой кабинет после занятий под разными предлогами. Однажды он притворился, что не понял основы пересадки сухожилий. А в другой раз спросил, как пересаживаются ткани, об этой простейшей процедуре.
Однажды он загадал загадку, и я ответила, не поняв, что он шутит. Что вы ответите, если вам скажут: «Доктор, мне больно, когда я так делаю»? Я на автомате ответила: «Сказала бы так не делать». Он засмеялся, и я посмотрела на него впервые.
Так ты чувствуешь себя молодой. Так ты чувствуешь себя старой. Ты чувствуешь себя могущественной. Но ты ранима.
Не было ничего из этого. Я не ощущала вины. Не ощущала стыда. И не из-за поведения Джеймса. Я просто хотела зайти так далеко, как только можно, хватить через край. Это был новый опыт.
Обычно ты оставляешь двери открытыми. Не сжигаешь мосты. Ты не берешь безнадежных дел. У тебя всегда есть план Б. В этот раз не было ничего.
* * *
– Ну здравствуй, дорогой друг.
Лысеющий мужчина азиатской внешности, судя по произношению, из Бронкса, стоит у моего стула. Он дружелюбно мне улыбается. На самом деле он улыбается и ждет, что я его узнаю. А я не узнаю.
– Я вас знаю?
Я говорю это с прохладцей. Больше никакого притворства. Никаких улыбок незнакомцам.
– Карл. Карл Дзиен. Мы работали вместе. В медицинском центре Святого Матфея. Я был терапевтом, а ты – ортопедом.
Звучит правдоподобно.
– А ты стала осторожной. Не выдаешь себя. – Он улыбается, будто бы только что сказал что-то остроумное.
– Так ты говоришь, что мы были коллегами?
– Да.
– Почему были?
Я проверяю его, не его знания, а его правдивость. Его надежность. Какое-то время он сомневается, потом отвечает.
– Ты ушла на пенсию.
– Милый эвфемизм.
– Да. – К его чести, он явно огорчен. – Но так ты всем объяснила свой уход. Так тебя беспокоит твое состояние?
– В хорошие дни, подобные этому, мне вообще интересно, как глубоко я увязла.
– Мое лицо тебе вообще знакомо?
– Нет. И ты не представляешь, как скучно слышать этот вопрос каждый раз.
– Тогда от меня ты его больше не услышишь, подруга.
– Рада это слышать, незнакомец. Так что привело тебя сюда?
Ему снова явно неловко. Он поерзал на стуле.
– Я тут… разведчик. От Марка. – И, раз уж я смотрю на него вопросительно, он добавляет: – Твоего сына.
– У меня нет сына.
– Знаю, ты на него злишься. Но дай мне уладить его дела.
– Ты не понимаешь. У меня нет никаких воспоминаний ни о каком сыне. И я не собираюсь тебе подыгрывать. Хотя раньше я так делала, ты знаешь. Я только кивну и притворюсь. Ничего больше.
Он притих.
– Что ж, давай говорить гипотетически. Допустим, у тебя был сын. И допустим, что он влип в какую-то историю. Совершил несколько ошибок. Пользовался тобой или пытался это делать.
– В каком смысле «пользовался»?
– Снова и снова одалживал у тебя денег. Просил еще. Донимал твоих друзей. Даже, к слову, украл твою икону. И получил за нее приличную сумму.
– Я бы сказала, пусть катится ко всем чертям.
– Да, но я полагаю, он исправился. И хочет помириться.
– Хотелось бы знать, с чего вдруг.
– Ну, ты же его мать. Разве этого мало?
– Раз я его не знаю, не понимаю, что это меняет.
– Это просто теория. А суть в том, что он не может до тебя достучаться. Ты его то ненавидишь, то не помнишь. Другими словами, он потерял мать.
– Сколько ему лет?
– Может, двадцать девять, тридцать.
– Другими словами, он достаточно взрослый, чтобы выжить без матери.
– Это говорит человек, который не знает, что у нее есть сын.
– Другими словами, человек рациональный. Я заметила, что те, у кого есть дети, ведут себя нелогично. Делают все, чтобы защитить свое потомство.
– И ты была такой же.
– Как это?
– Это значит, что ты при случае защищала свое потомство. Не оглядываясь на логику.
– А ты как об этом узнал?
– Дженнифер, мы знакомы около сорока лет. Не каждый брак столько проживет. Я знаю о тебе почти все. Что ты делала. Или на что была способна.
– Звучит скучно. Как и большинство браков. Как только ты узнаешь все о ком-то, наступает время двигаться дальше.
– Это и называется чувствами.
– Возможно.
– А эта нелогичная штука еще сильнее. Любовь. Во имя любви люди делают невероятные вещи.
– О чем мы тут на самом деле беседуем? Мы, кажется, отклонились от темы.
– Вернемся к ней. Ты простишь Марка, своего гипотетического сына? Если исходить из обстоятельств, о которых я тебе рассказал.
Я некоторое время обдумываю, пытаясь собраться с мыслями, потрясенная тем, что меня просят простить и забыть то, что я и так забыла.
– Нет, – наконец говорю я. – Можешь спросить меня, когда я буду знать, о чем мы говорим.
– Но этого может и не случиться. Как ты сама сказала, сегодня хороший день.
– Да, этого может и не случиться.
– В крайнем случае ты хотя бы можешь ему не вредить?
– Это значит, что я имею власть над ним.
– Это так. И большую, чем ты себе сейчас представляешь.
– Если я, скорее всего, не вспомню этот разговор, в чем его смысл?
– Иногда такое запоминается. Обещаешь?
– Гипотетически я обещаю не вредить человеку, которого не помню. Не навреди. Если ты и вправду врач, ты тоже произнес эту клятву. Тогда это легко пообещать.
* * *
Видение. Моя мать, молодая, с модной тогда стрижкой а-ля Питер Пен. Хотя она всегда, даже в конце жизни, собирала свои длинные темные волосы в конский хвост, а на ночь – распускала, и они свободно струились по плечам.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
