— Ленка, ее племянница, умудрилась отбить мужика у своей родной тетки. Только Сонька добилась своего и женила-таки Рустама на себе, вот такой сюрприз! А я ведь ее предупреждала. Мне эта Ленка никогда не нравилась! Сонька, когда почуяла неладное, первое время делала вид, что ничего не происходит. Думала, поиграется муженек и успокоится. Сама целыми днями горстями ела успокоительные. А одна идиотка взяла и посоветовала ей кое-что покрепче. Короче, Сонька моя незаметно подсела на «сонники».
— Что за сонники? — перебила ее Машка.
— Да какая-то наркотическая дрянь. Я в этом не большой знаток. В общем, увидите Сонечку, не узнаете. — Мила состроила траурную мину.
— Ну а сейчас как она? — спросила Машка. — Что врачи-то говорят?
— Жалуются, что Сонька все время откуда-то достает таблетки. Еще и буянит, когда их хотят отобрать.
— Да что тут скажешь? — Мила с сожалением покачала головой. — Дура она, каких поискать. Лучше бы сидела себе спокойно на «прозаке». Я вот, к примеру, уже несколько лет его принимаю. Не жизнь, а сплошной оргазм! Нобелевскую бы дала тому, кто изобрел эту чудо-пилюлю!
Как оказалось, даже вечная оптимистка Мила сидела на своем собственном допинге.
— Да-а, вся Америка сидит на «прозаке». Может, потому и превратились в нацию дураков, — уже когда мы расстались с Милой, подвела итог Машка.
Завтра Машка улетала в Лондон на громкую роскошную свадьбу русских нуворишей. Но, несмотря на то что было уже довольно поздно, а моей подруге требовалось еще собраться в дорогу, мы не смогли отказать себе в том, чтобы заехать перекусить в какое-нибудь вкусное столичное местечко.
«Галерея» была забита до отказа. Мы с Машкой, усевшись в укромном местечке, расслабленно наблюдали за колоритной публикой одного из самых приятных, на мой взгляд, ресторанов Москвы.
Я доедала как всегда безупречную домашнюю пасту с лососем, а Машка с аппетитом трудилась над бараньей ногой с картофельным пюре.
Когда мы в приятной сытой неге рассматривали карту вин (на десерт), к нам с визгом подлетела Люська (та самая, которая «Золотая ручка»). На этот раз она была вся в белом — белое воздушное платье, белая сумочка, белые зубы. Две недели, проведенные в Эмиратах обеспечили ей безупречный бронзовый загар, который немедленно хотелось предъявить во всем великолепии. Как выяснилось, и в этот раз влюбить в себя шейха Люське не удалось. Но, судя по всему, она не очень расстраивалась по этому поводу.
Расцеловав нас, она уселась за наш столик.
Симпатичная девушка-официантка налила в бокалы вина. Люська нервно облизала губы. Мы с Машкой переглянулись. Машка пригрозила ей пальцем.
— Даже не думай, — сказала она. — Опять хочешь неприятностей? Тебя и так уже не пускают ни в одно приличное место.
— Не волнуйся, я завязала, — махнула рукой Люська. Она с видимым усилием оторвала взгляд от бокала и, очевидно, чтобы отвлечься, закинула в рот кусочек поджаристого хлеба. Уже через секунду она была готова к нормальному общению. И ей явно было чем похвастаться.
Ее глаза загорелись. Надо было плохо знать Люську, чтобы не догадаться сразу, что ей посчастливилось прибрать к рукам довольно ценный экземпляр кавалера.
— Вон сидит в голубом батнике, — пригнувшись к нам, зашептала она заговорщическим голосом. — Мой кошелечек дорогой!
— Сколько ему лет? — удивленно спросила Машка. — Пятнадцать? Это, если ты не в курсе, уголовно наказуемо, — улыбнулась она.
Люська надула свои гиперогромные губки.
— Ничего и не пятнадцать, — обиженно оправдывалась она. — Двадцать или двадцать один. Точно еще не выяснила. Но щедрый, как арабский шейх. Прямо не знаю, кому свечки ставить! Всю неделю у него зажигали. Не знаю, как живая осталась!
— Что, половой гигант? — засмеялась Машка. — Тогда знакомь срочно!
— Не в этом дело, — опять перейдя на шепот, сказала Люська. — Тут кое-что покруче! В общем, я теперь могу выдержать экзамен по ботанике.
— Как это? — не поняла Машка. — В смысле пестиков-тычинок?
— Да нет, — отмахнулась Люська. — У моего красавчика огромный дом в Жуковке. Он с матерью живет и с отчимом. Крутой такой мужик! Их по полгода в Москве не застать. Ну, он от нечего делать выращивает дома траву разную — шалфей там какой-то, то ли американский, то ли мексиканский, кактусы всякие. Вот это, скажу я вам, дурь так дурь! Повел меня к себе домой на экскурсию в воскресенье, а очухалась я только в пятницу. Представляете?
— Погружаешься в нирвану, прелесть моя? — усмехнулась Машка. — Не поздновато?
Юный Люськин друг приветственно помахал нам рукой. Мы помахали в ответ.
— Прямо сладкая парочка, — заключила Машка. — «Укуренные-2»! Где познакомились, кстати?
— На заправке, — немного смутившись, сказала Люська. И потянулась за недопитым бокалом вина.
Машка стукнула ее по руке.
— Это что-то новенькое, — сказала она. — На какой еще заправке?
— На «БиПи», — ответила Люська и поведала нам о своем собственном ноу-хау выслеживания подходящих жертв на автозаправках в районе Рублевского направления. — Получше клуба одиноких сердец, — гордо откровенничала Люська. — Этот у меня уже третий «заправочный».
Так мы узнали о новом модном московском термине. Век живи, век учись!
Также Люська рассказала, что уже давно рассталась со своим Борькой («Терпеть не могу, как он по полчаса сморкается утром в ванной!»). Что некоторое время жила в выставленной на продажу квартире сестры, перебравшейся на ПМЖ к мужу в Сидней. Что два месяца назад квартиру эту, наконец, успешно продали одной довольно известной актрисе.
Люська буквально плевалась от отвращения, рассказывая нам о том, как выглядела эта, с позволения сказать, служительница Мельпомены в мирской жизни.
— Девчонки! — сделав страшные глаза, ужасалась Люська. — Волосы жирные, немытые. Подмышки небритые. А пятки! Это что-то! Руку даю, она про педикюр даже не слышала!
— Ну а тебе-то какая разница? — поинтересовалась Машка.
— А чего это она с немытыми пятками да актриса? — с неподдельным негодованием восклицала Люська. — Может, я тоже всегда мечтала в кино сниматься!
— Ого, — удивилась Машка. — Это что-то новенькое! Хотя, конечно, без тебя там никак! Сидят горюют: чего это Люська не идет в актрисы?
— Между прочим, многое потеряли, — фыркнула Люська. — Со мной могли бы на мировой уровень выйти! Знаете же, какой я мастер импровизации! Всех бы сделала!
— Точно, — хохотнули мы. — В главных ролях — Люсьен Нелидова и ее Губы!
Сытые и уже хорошо уставшие, сквозь веселые шумные столики мы пробирались к выходу, когда совершенно отчетливо, буквально кожей я почувствовала пристальный взгляд в спину. Не сдержавшись, я обернулась и даже вздрогнула от удивления.
